В ловушке. Джорджиана Золомон
наказывал их по всей строгости. Иногда даже строже, чем следовало бы.
Ева была прехорошенькой и Гордеев искренне не понимал, что она делала в отделе бухгалтерии, но за одни красивые глазки прощать такую оплошность не собирался. Он был уверен, что к пропаже денег она не была причастна, вранье он чуял за милю, но за ошибку в работе она была ответить обязана. Так или иначе.
Об «иначе» он невольно задумался, когда она стала жалобно смотреть на него и едва не умолять сжалиться. Это практически разбудило в нем зверя, но Влад сдержался. Крутить шашни на работе было не в его духе. Ни то, чтобы это имело большое значение, однако выглядело как-то неподобающе. Но как она просила его… даже заплакала… Это дело ее столь беззащитной и уязвимой, что Влад всерьез начал подумывать об отмене собственного запрета на служебные романы. Да и роман ему от Евы был не нужен. Только секс, да пожестче.
С последней подружкой он разбежался две недели тому назад и с тех пор времени найти новую как-то не было, а тут Виленская попалась. Может, это был своеобразный знак.
То, что денег к пятнице она не насобирает, Влад тоже знал и теперь все больше раздумывал о том, чтобы предложить ей отработать их в ином контексте. Вряд ли бы она стала противиться, а уж если стала бы…
Впрочем, денег у нее не было, это было стопроцентно. Жалкая и потрепанная Хонда не стоила и тех треста тысяч, куда уж до миллиона. Собственной квартиры у Евы не было, разве что дорогая ювелирка… но откуда?
Иногда Гордеев думал, ведь на самом же деле были люди, которые ездили на таких автомобилях, жили на свои жалкие зарплаты, выжидая авансов и премий, брали по несколько кредитов… Он иногда оставлял триста тысяч за одну ночь в клубе. Иногда бывало и больше. А для Евы это были деньги… и миллион тоже был большой суммой, который мог разрушить ее жизнь. После увольнения по статье, на нормальную работу она могла не надеяться, а начинать с нуля почти в тридцать…вряд ли кто-то в здравом уме на такое подписался бы.
Поразмышляв об этом некоторое время, он убедил себя, что Виленская с радостью согласиться на его предложение, поэтому, когда настенные часы показали шесть часов, решил больше не терять времени даром.
***
Вообще, сегодня Влад собирался задержаться в офисе и поработать подольше, но все эти будоражащие мысли о новой девке, что окажется в его постели вкупе с двухнедельным отсутствием секса, сделали свое дело.
Он поймал Еву на внутренней парковке, где, подъехав в ней на своем Maybach, приказным тоном велел садиться в машину. Виленская обомлела, сначала выронила ключи от своей машины, потом неловко нагнулась, чтобы их поднять, а затем бросила на начальника озадаченный взгляд.
– Садись, – прошипел Гордеев. – Быстро. – Ему совершенно не хотелось, чтобы их видели лишние глаза. Ева испуганно вздрогнула, поправила ремешок уже второй раз слетавшей с плеча сумочки и взглянула на него с такой искренней мольбой во взгляде, будто он не в машину ей говорил сесть, а голову собирался отрубать. – Садись, –