Дальние Тропы. Алексей Рудаков
Караван перепакуют, или как это правильно называется? Караван сарай? Место отдыха. Вот они и радуются, – постучал он тыльной стороной карандаша по улыбавшемуся во весь рот носильщику.
– Вполне возможно, – покладисто, даже слишком покладисто согласился с ним Маслов и, вытащив из-под следующего листа книги небольшую стопку бумаг, принялся перебирать их, отыскивая нужный: – Я сделал копии картинок, – пояснил он, вытаскивая нужный листок: – Вот, посмотрите, это следующий эпизод.
Первое, что бросилось в глаза Павлу Викторовичу, было Солнце. Светило, первые две картинки, хранившее добродушное выражение лица, теперь гневно скалилось на происходящее внизу. И, присмотревшись, он понял отчего.
Городок, чьи аккуратные домики были хорошо различимы вначале, сейчас представлял собой жалкое зрелище. Дымящиеся обломки, одинокие зубья печных труб и трупы, схематично, словно автору было неприятно их вырисовывать, всё это однозначно указывало на произошедшую здесь, и совсем недавно – кое-где художник изобразил огоньки пламени, трагедию.
Переместив взгляд в центр, Павел Викторович увидел и виновников.
Тройка воинов, облачённых в странные, производящие отталкивающее впечатление, доспехи, стояла напротив неизменно занимавших центральную часть рисунка, колонн, как и на предыдущем изображении, соединённых меж собой дрожащими нитями. Ещё двое находились чуть в стороне – один, склонив увенчанную высоким и каким-то ребристым шлемом, в сторону лежащего на земле человека, замахивался многохвостой плёткой, в то время как другой, подняв к плечу на манер ружья ребристую, как и шлем палку, на дальнем конце которой красовался широкий и изогнутый тесак, угрожал сбившимся с самым испуганным выражением лиц в кучку людям.
Чем дольше директор рассматривал воинов, тем сильнее в его душе поднималось подспудное желание отвести взгляд от запечатлённых на пергаменте фигурок. Всё, каждая старательно изображённая деталь их боевого облачения была одновременно и чужда, и странным образом естественна земной культуре.
Так, например, высокие, в три головы, шлемы, наводили на образ паяца Пьеро, разве что были квадратными и имели на своих острых кончиках не помпон, а клок не то волос, не то перьев, игравший роль плюмажа. Торс, этих тонких и как-то болезненно стройных воинов, был заключён в такую же, как и голова, квадратную в сечении броню, сильно по своему виду напоминавшую римскую лорику – так же составленную из отдельных, наползавших один на другой, броневых сегментов. Конечности же, что руки, что ноги, продолжали общий стиль, мысленно, неосознанно, названый Павлом Викторовичем, квадратно-римским, вот только что локти воинов, что колени окаймлялись парой торчащими из соседних частей брони узкими лезвиями, позволявшими, и это Откусов понял сразу, удобно наносить разящие удары назад и вниз, не говоря уже об атаках ногами. Довершали образ широкие, как у самураев, наплечники, загибавшие свои концы вверх наподобие крыш китайских пагод.
По