Одиночество волка. Владимир Колычев
я тебя утешу?
Она повела головой.
– А чем я тебе не нравлюсь?
Девушка ничего не сказала, но из глаз ее потекли слезы.
– Расслабься. Сейчас домой поедешь. Мы тебя отпускаем. А знаешь почему? Потому что ничего не боимся. Если ты заявишь на нас, мы тебя сюда вернем. Тогда ты пожалеешь о том, что мама тебя на свет родила. Ты меня понимаешь?
Барышня кивнула, соглашаясь на его условия.
– И папе своему скажи.
– Я все поняла. Никому ничего…
Пантелей глянул на чернявого Гасана и приказал:
– Отвезешь домой!
Тот кивнул и позвал девушку за собой. Она осторожно стронулась с места. Эта бедняжка не могла поверить в то, что бандиты ее отпускают.
– Может, все-таки задержишься? – спросил Пантелей. – На чашку чая?
Она мотнула головой и ускорила ход.
– И мы сваливаем, – сказал Пантелей, когда закрылась дверь. – Тухло здесь.
– А куда? – спросил ушастый Пентюх.
– Я разрешил задавать вопросы? – Пантелей вонзил в него взгляд, прямо как нож под ребро.
– Нет. – Пентюх шарахнулся от него.
– Бабки по карманам раскидаем. На общак только штука. С твоей доли. – Пантелей продолжал смотреть на Пентюха.
– А почему с моей?
– А потому и с твоей, что вопросов много задаешь. Две штуки с тебя.
Пентюх собрался было открыть рот, но Грива тряхнул его за плечо. Тот все понял, заткнул фонтан и правильно сделал, потому как лучше потерять две штуки, чем все три. А на большее Пентюх претендовать не мог. Он еще сявка, рано ему на равных с нормальными пацанами.
Деньги поделили. Пантелей назначил место для сбора и распустил пацанов. Пусть отдыхают, заслужили. А завтра уже будут ставить сети в другой заводи. Есть у Пантелея один вариант. Но сначала Марина.
К ней он подъехал без охраны. Остановил машину на краю двора, выждал четверть часа, присматриваясь, принюхиваясь. Чутье молчало, и Пантелей зашел в подъезд.
Марина открыла дверь сразу, но с цепочки ее не сняла.
– Нехилая у тебя дверь, – сказал он.
– А ты не видел?
– Видел. Но не открывал. Ну, так чего стоишь, принимай гостя.
– Незваный гость хуже татарина, – заявила она, нехотя открывая дверь.
– А я и есть татарин, – переступая порог, проговорил он.
– Мамаево нашествие.
Время вечернее. Люди готовятся ко сну, а не на выход. А Марина в платье. Косметика, духи. Она ждала Пантелея, какие уж тут сомнения.
– Нападаю, граблю, насилую! – заявил Пантелей и обнял ее за талию.
Она дернулась, пытаясь отстраниться, но Пантелей легко удержал ее, прижал к стене, носом зарылся во вкусные волосы.
– Уходи! – выкрикнула она, закрыла глаза и мотнула головой.
– Шутишь? Я так долго шел к тебе.
– Я тебя ненавижу.
– Я тоже тебя люблю.
Он мог бы задрать подол ее платья, но это было бы очень уж пошло. Лучше поступить грубо, разорвать платье. Но Пантелей сдержался и всего лишь расстегнул молнию на спине.