Эланус. Урсула Познански
не пришлось сыграть свое удивление. Это было действительно плохо, и ему было очень жаль. Одновременно – и это чувство показалось ему странно неподходящим в данный момент – он ощутил облегчение. Это несчастье не имеет ничего общего ни с ним, ни с его анонимными посланиями.
А что же случилось с профессором? Инфаркт? Вчера во время лекции он показался Йоне совершенно здоровым, хотя, конечно, такие вещи иногда случаются как гром среди ясного неба…
– А от чего он умер, вы не знаете? Несчастный случай?
Девушки так синхронно покачали головами, словно это было заученное движение.
– Нет, – произнесла на этот раз другая девушка. – Сегодня утром его нашла уборщица в лекционном зале 2б.
– Это случилось здесь, в здании? – Эта новость действительно удивила Йону. В лекционном зале, явно поздно вечером или ночью, иначе профессора нашли бы раньше.
Ответ девушки снова подтвердил его предположение:
– Я была здесь сегодня уже в половину восьмого, так как хотела сходить в библиотеку, и здесь везде уже была полиция. Затем они вынесли кого-то на носилках из бокового входа. Человек был накрыт с головой. Я сначала не знала, кто это был, пока мне… не рассказал… привратник. – Ее последние слова чуть не утонули в потоке новых слез.
У Йоны сразу же возникла сотня вопросов, но ни на один из них девушки не смогли бы ответить. Полицию всегда звали в случае смерти при невыясненных обстоятельствах. То, что она была сегодня здесь, еще не означало, что профессор стал жертвой какого-то преступления.
Но это было вполне возможно. Вполне возможно.
Он быстро попрощался и побежал к своей аудитории, в надежде, что встретит там кого-нибудь, кто сможет рассказать ему больше. Но единственное, что он нашел, была записка на дверях с информацией о том, что лекция сегодня отменяется. Без указания причины, но ее Йона мог теперь указать и сам. Скорее всего, в этот день отменят большинство занятий, потому что полиция станет опрашивать коллег Лихтенбергера, или потому, что эта смерть так сильно тронула их, что сконцентрироваться на занятии будет просто невозможно.
И хотя для себя он решил не связывать смерть профессора и вчерашнее состояние Линды, в его голове снова и снова всплывала одна картина: Линда, сползающая по стене студенческого общежития и с лицом, полным отчаяния, прижимающая к уху свой телефон.
Я очень боюсь, сказала она тогда. И еще: Ты думаешь, это шантаж?
Шантаж чем? Этот вопрос только вчера промелькнул в его голове, а уже сегодня ответ на него вырисовывался все более отчетливо.
Он вышел из здания института и медленно побрел по территории кампуса. Линды нигде не было видно.
Вокруг других институтов царило привычное оживление. Слышался смех, звучали разговоры. Некоторые студенты сидели, склонившись над своими ноутбуками. Видимо, новость еще не распространилась на весь университет. Или эти студенты просто не знали Лихтенбергера.
А вот Линда знала. В тот день, когда Йона с ней познакомился, имя профессора фигурировало в их разговоре.