Наваляев и все-все-все. Книга 2. Серж Арденн
пехоты Т-16 и более тяжелый танк Т-12, Кардупа, набивал себе первые шишки конструктора – разкурочивая, для пользы дела, на сормовском заводе в Нижнем Новгороде, трофейный французский «Рено» FТ-17, тщательно измеряя каждую деталь. В сороковых, избежав Финской и Великой Отечественной, его посадили в одну из «шараг», где Кардупа отсидел и оттрудился до победы и реабилитации.
И вот, сегодня, в дни процветания «социализма с человеческим лицом», на отдельно взятой территории, почетный пенсионер, зачастую передвигавшийся в инвалидной коляске, возглавил собственное производство. Епифан Осипович, мечтал явить миру автомобиль, который ещё не видовал Свет. Заручившись поддержкой коллег – «слесаря на все руки» Афиногена Артемьевича Куценко, по прозвищу Афтоген, проработавшего всю жизнь на различных заводах необъятной родины. А так же мастеровитого прощелыги (по причине того, что не разделял политических взглядов Пифа), и дипломированного химика – Афанасия Германовича Пирдуприждинского, по кличке Афоня, Пиф, со своей молодой командой, ведь Афтогену было под семьдесят, а Афоне, всего шестьдесят пять, изо дня в день, в гаражах № 13 и 14, из груды металлолома и прочего автохлама, ваял, как он полагал, шедевр – автомобиль будущего.
В тот день, восход солнца которого мы не станем подробно описывать, всё шло по плану. А это значит, что три «динозавра» советского машиностроения, взялись за работу как обычно поутру, в 6 часов 30 минут.
Тем же ранним утром, в квартире № 12, по улице Степана Халтурина 17, где, кроме всех прочих, проживала ещё и семья Наваляевых, как обычно, в это время суток, царила суета. Софья Марковна собирала мужа «на смену к мартену», то есть к плите, в ресторан «Красная звезда», где имел опрометчивость трудиться Евгений Лейбович. Она, быстрым шагом, с чайником и раскаленным утюгом в руках, семенила от стола к плите и обратно, в панике, переживая, что не успеет перечислить, и нанести список на бумагу, все те продукты, которые Геся должен доставить с работы домой, для пропитания семьи.
Бабка Варка, подбоченившись, у плиты, наблюдала на превращающиеся в «глазунью» два куриных яйца, шкварчавших на поверхности чугунной сковороды. Стакан чаю, в подстаканнике, два ломтя белого хлеба и яичница, таков был несменный комплексный завтрак, для любого и каждого родственника, прибывавшего к старухе на побывку. Что, как мы помним, случалось довольно часто.
Серафима Самойловна, засыпав в чашку с кипятком две ложки «Летнего» напитка, что довольно приблизительно напоминал кофе, закурила сигарету, не отрываясь от небольшого круглого зеркальца, что позволяло ей наносить на остатки былой красоты, боевую раскраску, в виде отчаянно-смелого макияжа. Рядом с ней, в углу, где и находился стол Смычковской, сидел икающий от утреннего пива Толян, с глупой полупьяной улыбкой наблюдая за семейством Наваляевых.
– Дети у школу собирайтесь, мойтесь, бройтесь, похмеляйтесь.
Заржал он словно жеребец.
В противоположном углу