Нищий, вор. Ночной портье. Ирвин Шоу
угодно. – Рудольф не мог скрыть раздражения. – Вы так говорите, будто я ваш злейший враг.
Она уставилась на него пустыми глазами мексиканской крестьянки.
– Разве я сказала вам что-нибудь такое, из чего можно заключить, что я считаю вас своим врагом? Вот Кролик не даст соврать.
– Я, по правде говоря, не очень-то прислушивался, – смущенно отозвался Дуайер. – И ничего сказать не могу.
– А вам? – Рудольф повернулся к нему. – Вам тоже не нужны деньги?
– Я всегда умел экономить, – ответил Дуайер. – Том часто дразнил меня жмотом и сквалыгой. Спасибо, но деньги у меня есть.
Потерпев полное поражение, Рудольф допил коньяк.
– Дайте мне хоть свои адреса, – попросил он. – Чтобы я мог поддерживать с вами контакт.
– Оставьте здесь, в порту, адрес Уэсли, – сказала Кейт. – Я буду сюда писать время от времени, и ему перешлют открытку. Должна же я сообщить ему – брат у него или сестра.
– Я еще не знаю, где будет Уэсли, – сказал Рудольф. Он охрип. У него саднило в горле от коньяка и от усилий, которые пришлось приложить для беседы с этими упрямцами. – Пишите на мой адрес, а я постараюсь передать письмо ему.
Кейт долго смотрела на него, потом снова поднесла рюмку ко рту и сделала несколько глотков.
– Мне бы не хотелось, чтобы ваша жена читала мои письма, – заявила она, ставя рюмку на стол.
– Моя жена не вскрывает адресованных мне писем, – ответил Рудольф. Он уже с трудом сдерживался.
– Слава Богу, хоть на это у нее хватает порядочности, – отозвалась Кейт, и в глазах у нее зажегся зловещий огонек. Или ему показалось?
– Я пытаюсь лишь помочь, – устало сказал Рудольф. – Я чувствую себя обязанным… – Он замолчал, но было уже поздно.
– Очень вам признательна, – ответила Кейт, – но мне вы ничем не обязаны.
– Пожалуй, не стоит говорить об этом, мистер… Руди, – вмешался Дуайер.
– Ладно, не будем. Я пробуду в Антибе еще по меньшей мере неделю. Когда вы возвращаетесь в Англию, Кейт?
Кейт разгладила платье на коленях.
– Как только соберу вещи.
Рудольфу вспомнился ее единственный потрепанный чемодан из искусственной кожи, который вынес с «Клотильды» Уэсли. Чтобы собрать вещи, ей, наверное, требуется минут пятнадцать, не более.
– Сколько, по-вашему, это займет времени? – терпеливо переспросил Рудольф.
– Трудно сказать, – ответила Кейт. – Неделю. Две. Мне нужно кое с кем попрощаться.
– Но у меня по крайней мере должен быть ваш адрес, – не сдавался Рудольф. – Вдруг понадобится подписать у нотариуса какую-нибудь бумагу…
– Кролик знает, где я живу, – ответила она.
– Кейт, – тихо сказал Рудольф, – я хочу быть вашим другом.
– Дайте мне время, – кивнув, сурово отозвалась она. Тогда, в кают-компании «Клотильды», она просто ничего не чувствовала, а потому и поцеловала его на прощание. За эту неделю она озлобилась. Но разве она виновата?
– А