Разрешение жить. Отсутствует
прежним олицетворением успешности в этом мире. Как такого упускать?
На другой день Русико избавилась от возможного наследника. Опять, значит, не время. Позвонила Беке – порадовать, а вместо него какой-то голос с музыкальным сопровождением: «Номер абонента не зарегистрирован». Ясно: симку сменил, решил перестраховаться.
…Время календарь листает, на тебя не оглядывается. У подруг уже дети школы заканчивают. Русико и так, и этак свою жизнь анализирует. Где же она свой шанс упустила? Интересно, жив ли еще Важа? Может, это была ее стезя, только она не поняла.
Сейчас, спустя двадцать лет, ясно одно: дорога к счастью не бывает выстлана персидскими коврами. А сын убийцы, – Русико точно знала, что эти два зачатка были мальчиками, – мог стать музыкантом. Другой, Бекин, тоже кем-то бы стал. Впрочем, это уже неважно. Главное, они были бы рядом.
А так хочется ребенка. Эти глазки, пальчики, складочки на ножках… До дрожи в пальцах, до сумасшествия…
Сказали древние: если женщина захочет, сквозь скалу пройдет. А тут такая цель святая – стать матерью. И Русико нашла себе еще один вариант – Ачико, зануду с вечно потными руками, но кто на это смотрит, когда перед тобой цель.
…Год, другой проходит, но волнующих признаков беременности все нет. Только деньги на тесты зря тратятся.
Вот почему Русико оказалась у этой двери. Она сдала кучу анализов, и сегодня врач должна дать окончательный ответ.
Тут как раз подошла ее очередь. Врач шелестит бумагами. Затянувшаяся пауза действует на нервы. И вот, наконец, приговор:
– К сожалению, во время последнего аборта Вам повредили трубы. Новая беременность невозможна.
Глаза за стеклами очков смотрят, словно извиняясь. Врачу, кажется, и самой неприятно вот так обрубать последнюю надежду.
– Но Вы не отчаивайтесь. Может, кого-нибудь усыновите. Поверьте, эмоции те же, как и у любой рожавшей матери.
Но Русико еще не совсем оправилась от впечатления после приговора:
– Нет, я пока еще не готова к такому шагу.
– А Вы подумайте. Если решитесь – позвоните мне. Через меня разные люди проходят. Кто-то не может родить, а кто-то от почти готового рад избавиться.
Русико попрощалась и пошла к выходу. В маршрутке ехала в состоянии оцепенения. Вживалась в безнадежность. И тут ее толкнули самым бесцеремонным образом.
– Смотреть надо! – выкрикнула она и тут же осеклась.
Рядом с ней опустилась женщина с тщедушной девочкой.
– Извините.
Сразу бросились в глаза выступающие передние зубы девочки и отсутствующий взгляд.
– Что с ней?
– ДЦП.
– Она одна у Вас?
– Нет. Есть еще сын старший, – и равнодушно уточнила. – Он обычный.
– Какое счастье! – вырвалось у Русико.
– Да, он мне помогает, – сказано было без эмоций. – Но для меня на первом плане Саломе. Она важнее.
Русико ничего не ответила. Как это так: инвалид ценится выше, чем здоровый? И видно, что мать не врет. Для нее, видимо,