Один на один. Надежда Волгина
я его больше не хочу.
– В смысле? – лицо ее вытянулось от удивления.
– В смысле, я поняла, что мы с ним не подходим друг другу и решила отпустить.
– И когда ты это поняла?
– Сегодня ночью.
Вика еще какое-то время разглядывала Машу, а потом покрутила пальцем у виска и принялась умываться.
– Русского человека умом не понять, – пробурчала она.
Причем, насколько Маша знала, Вика тоже русская, но почему-то сейчас ей казалось, что пословицу отнесли исключительно к ней, как к единственному представителю этой национальности на земле.
После завтрака Вика потащила всех в монастырь – послушать утреннюю мессу. Маша с радостью бы никуда не ходила, а наслаждалась природой и вспоминала прошедшую ночь. Сейчас она относилась к случившемуся, как к видению, но менее приятным оно от этого не казалось. Ей по-прежнему хотелось танцевать от счастья. Но права выбора ее лишили, намекнув в очередной раз на неадекватность.
Собственно, от мессы Маша получила истинное удовольствием, слушая чистый голос батюшки и наслаждаясь бархатистым шелестом мужского хора. Потом они гуляли по окрестностям монастыря, удивляясь чистоте, царящей повсюду, и красоте архитектуры. Кто-то применил настоящий зодческий талант, проектируя храм и постройки монастыря. Все было выполнено из белого камня и буквально светилось на солнце. Чудесное место!
К обеду мужчины наловили карасиков и сварили уху. Их с Викой по-прежнему не подпускали к готовке, чему Маша только тихо радовалась.
Солнце светило настолько ярко и грело так сильно, что они даже позагорали немного, постелив на землю одеяло.
Маша грезила наяву, ощущая легкую сонливость после бурной ночи. Она закрывала глаза и вспоминала его. В такие моменты она улыбалась, и если это замечала Вика, то неизменно спрашивала:
– У тебя точно все в порядке? А то ты странная какая-то сегодня.
Маша каждый раз уверяла подругу, что все хорошо, даже не думая откровенничать. Да и как расскажешь о таком? Ведь все равно не поверит, только еще подозрительнее станет относиться. Да и не хотелось ей ни с кем делиться тем, что считала сокровенным. Эту тайну она сохранит навсегда, поместит в центр воспоминаний и в трудные минуты будет воскрешать в памяти.
Дима, словно опомнился, и несколько раз пытался заговорить с ней. Каждый раз ей становилось неизменно стыдно, но виноватой она себя не считала. За нос его водить тоже не хотелось, поэтому в очередной раз она предложила:
– Дим, давай останемся друзьями?
– То есть… ты меня бросаешь? – недоуменно спросил он, словно даже не допускал такой мысли.
– Давай не будем выяснять, кто кого бросил, просто расстанемся по-хорошему. Да и не сейчас это произошло.
Он словно понял, что решения своего она не изменит. За все оставшееся время совместного отдыха больше не пытался заговорить. Маша с грустью тогда осознала, что друзьями у них остаться не получится, что обида в нем еще долго будет сидеть. Но даже это не могло