.
он в ответ и пристально посмотрел в глаза стоящего перед ним паренька. Его голос и то, как он ответил, в нём не было страха. Хотя его и окружили все братки, вышедшие из машин.
– Слыш, ты, мудила, – к парню протянул руку стоящий рядом братан, – ты чего борзый такой, шапку снял!
Пацан продолжал стоять и без тени испуга смотреть в глаза Назара.
Поскольку повисла пауза и Назар молчал, то инициативу взял на себя уже другой браток.
– Шапку сними, – он потянул к нему руки и сразу получил по ним в ответ, – братва, а ну, держи его!
И здесь началось. Несколько ребят бросились к Алексею. Он ощутил удар пот дых и ещё несколько по ребрам. Ему очень больно заломили руки и стянули с головы вязаную шапку.
В свете фар Назар видел, как светлые волны волос завораживающе рассыпаются и мерцают в темноте. Он молча стоял и смотрел на это и как со стороны слышал, а потом и наблюдал всё происходящее.
– Ты смотри, педрила не подстригся.
Лёша ощутил, как его грубо схватили за подбородок и подняли его лицо.
– Точно петушок, добегался. Ну, кто его опускать будет?
– Тихо, – Назар услышал голос Ефима, продолжая пребывать в странном вакууме, – ты почему не подстригся? Мы тебе денег из общака дали. Должен был сделать, что сказали, – голос Ефима звучал угрожающе хрипло, но в то же время спокойно.
– Да пошли вы, – Алеша дернулся и сразу получил несколько ударов по рёбрам, а потом ещё и по лицу.
– Тихо! – опять прозвучал голос Ефима, – оставьте пацана, – он подошёл к Лёше и поднял его подбородок, заглядывая в глаза. – Подстригись. Ты меня понял? – затем перевёл взгляд на братков, – отпустили парня.
Братки сразу выполнили эту команду. Хотя Ефим и не повышал голос, но говорил он с таким могильным холодом в словах, что никто не посмел ему перечить. Да и вообще Ефиму старались не переходить дорогу. Он здесь был самый старший, ему уже тридцать два стукнуло, и сидел он не единожды, да и убивал он без всякого сожаления, вот всё это и вызывало у пацанов уважение и боязнь его.
Алексея отпустили, он подобрал шапку и прихрамывая, стирая с носа кровь, пошёл в сторону выхода с ипподрома.
– Ты чего застыл, – тихо сказал Ефим, встав перед Назаром и закрывая от него удаляющуюся фигуру Алексея, – в машину садись, – почему-то ещё тише произнёс он.
Назар молча сел в машину ощущая, что так погано ему ещё никогда не было. До этого момента всё в его жизни было чётко и ясно, он всегда знал, когда прав,а когда нет. Он всегда знал, как поступить или не поступить. Он всегда знал в любой ситуации, как должен себя вести и никогда не мог упрекнуть себя за трусость, слабохарактерность или страх.
Так почему сейчас весь алкоголь испарился за считанные секунды, и он оказался в таком кристально ярком пространстве, где был он и этот Алёша. И он, Назар, не знал, что делать. Да, он не знал, что ему делать, наблюдая перед собой всё происходящее. Вернее он знал, что всё, что говорили и делали его братки с этим волосатым Лёшей, всё правильно, но почему тогда