Зов павшего небожителя. В тени зверя. Миливойе Вукович
в походе, но не жили в Волохе – уже давно мертвы; холод погубил их, они не смогли вовремя подготовиться к столь свирепой вьюге. Меньше, чем за месяц вокруг нашей деревни разросся лес, и не ведали мы ещё, что попали в ловушку. Вульфаран поначалу терзал нас холодом, но когда Зидхан повёл охотников в лес, он успел отведать и крови нашего народа на вкус. Теперь люди суются в лес только за дровами и только днём, ибо ночью волки могут загрызть человека даже на пороге собственного дома. Что до меня – моё мнение перестало интересовать Зидхана вскоре после смерти его отца, а с приходом Чёрного волка он отправил меня рыть ямы для умерших, коих мы обратно землёй не засыпаем. Зидхан думает задобрить Вульфарана трупами своих людей, да только этому зверю не тела наши нужны, а души. Наша погибель – вопрос времени, – рассказывал Лунебрис, навевая отчаяние.
– Охотники, ушедшие с вождём, не вернулись. Что до Зидхана, его, полумёртвого, мы нашли у опушки Мрачного леса, он был весь побитый и окровавленный. Он поведал нам об этом чудовище, кроющемся в тени деревьев, рассказал о судьбе каждого охотника, что были там, с ним. Известие о смерти Кимора едва не погубило хрупкое сердце Аксиньи. Зидхан с особой усладой говорил о мучениях этого, как он промолвил, «никчёмного труса». Уже тогда стало ясно, что Кимор в любом случае не вернулся бы живым, ведь если бы его не убил Красноглазый волк, то это сделал бы Зидхан. Уж очень яро ненавидел того вождь, – продолжал говорить старик.
– Аксинья… расскажи о ней, жива ли ещё эта бедняжка?
– заинтересовался вдруг Ратибор.
– Аксинья – дева видная, мудрая и красивая. Её лепота не увяла с годами, а скорее преумножилась… – стал говорить старик, – как и холодность её сердца, ей так же знакомо чувство долга, самоотверженности и чести. Она любила Кимора, и его смерть на ней сказалась. Тяжело в Волохе найти человека добрее, чем она, ибо, как бы ни охватило её горе, она по-прежнему остаётся милой и отзывчивой в глазах людей. Аксинья в первые мрачные годы нашей жизни с волком была лекарем, ей удавалось лечить болезни и изгонять из людей неестественный страх, подбадривая их жить дальше, но даже ей не под силу было спасать от смерти тех несчастных, коих в ночь кровавой луны кусали звери. Они умирали в адских муках, а кровь их была…
– Насыщена чёрным ядом, – внезапно продолжил мысль Ратибор.
– Верно… тебе-то откуда это ведомо? Ты вроде живой и целёхонький пришёл ко мне… почти целёхонький, – спрашивал старик, дав собеседнику намёк на обгоревшую руку.
Ратибор оголил свою рану, и теперь Лунебрис видел, что до костей обгорела не только ладонь, но и вся рука по локоть. Пытаясь ответить на вопрос старца, путник придвинул к краю стола Светоносную книгу, дабы Лунебрис мог тут же обратить на неё своё внимание. Затем Ратибор обгоревшей рукой показал на укрывшегося в углу Амикума, волка, спящего крепким сном в столь желанном тепле и уюте, а затем сказал:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст