Отпуск с убийцей. Александр Силецкий
Кто-то, стало быть, не забывает… Ну, поехали! – воскликнул он, беря стакан – внимательно и нежно. – За меня и за знакомство! Только так!
Глава 7
Вечером, в начале одиннадцатого, едва дождавшись, когда санаторцы разбредутся отдыхать и в доме воцарится относительная тишина, Невский побежал к Лидочке.
Она сидела в кресле под уютным стареньким торшером и что-то читала.
Окно было настежь, и налетавший ветер слегка раздувал задернутые шторы.
Увидав Невского, Лидочка отложила книгу и ласково, по-домашнему, улыбнулась.
– А вот и я. Не рано? – спросил он, плотно притворяя за собой дверь.
– Нет, – мягко качнула она головой.
– Но ведь – и не поздно?
– Конечно.
Она сидела, расслабленно опустив руки на вытертые подлокотники и смотрела на него спокойным, ясным, откровенным взглядом.
И в нем, в этом взгляде, что особенно приятно поразило Невского, не было никакого показного бесстыдства или неуемного, отчаянного желания…
Это был взгляд женщины, которая никого ни к чему не побуждает, но по первому же зову готова сделать все, чтоб было хорошо и ей, и другому…
Невский это понял, вернее, почувствовал – и в радостной нерешительности замешкался у двери.
Прежняя ироничность, прежнее фривольное легкомыслие теперь смотрелись бы натужно и нелепо.
Он совсем не ожидал, что дело сразу повернется так, и вместе с тем испытывал сейчас к этой женщине огромную благодарность…
Благодарность и… уважение.
Приятная стремительность событий всегда в нем вызывала уважительное чувство.
– Ну что же вы встали? – спросила она просто. – Проходите. Я поеду последним автобусом… – И, чуть помедлив, добавила: – Это нескоро.
Невский медленно шагнул в глубь комнаты, сердце у него бешено колотилось.
Бог ты мой, подумал он, да что же это? Я действительно волнуюсь, я воспринимаю все всерьез – вот так сюрприз!.. А почему бы, собственно, и нет? Ну, почему?! Ведь, если по большому счету, именно на это – с первой же минуты – я и уповал, хотел, чтоб было так и не иначе. Как восторженный мальчишка… И пускай!
Все так же мягко улыбаясь, Лидочка порывисто поднялась ему навстречу.
Но то озорное выражение глаз, которое, за исключением двух-трех моментов, было днем, теперь неожиданно и окончательно сменилось у нее другим – задумчивым и даже каким-то ласково-грустным. В нем была странная, тяжелая торжественность, но – никакого торжества.
Невский подошел к ней вплотную, и она доверчиво положила руки ему на грудь, высоко запрокинув голову, чтобы видеть его лицо.
И снова обжигающе-радостная волна, как тогда, в автобусе, захлестнула его.
Он обнял Лидочку и привлек к себе. Она податливо уткнулась носом ему в плечо.
Под врачебным халатиком на ней ничего не было.
И тогда он понял, что весь этот долгий вечер она его и впрямь ждала.
– Сними, – шепотом попросил