Воскресшая душа (сборник). Александр Красницкий
босяк. – Это ваше появление, эта таинственность, переговоры с глазу на глаз… Тут что-то кроется! Может быть, какой-нибудь криминал? Так предупреждаю заранее, что я на него не пойду! Прошу помнить: я беден, но честен!
– Верю, дорогой мой! – воскликнул Евгений Николаевич. – И можете быть спокойны: дело, которое я к вам имею, ничего криминального не содержит.
– Чего же вы от меня хотите?
– Экий человек! Да ведь сказал я вам, что жажду беседы с вами. Только и всего. Ежели вы насчет костюмчика своего стесняетесь, так не беспокойтесь. Он удобен лишь для пребывания во тьме кобрановских огородов, но я это предусмотрел. В настоящее время Сергей Федорович подыскивает вам что-либо более подходящее для нашего предполагаемого путешествия.
Минька молчал, только его глаза так и бегали по фигуре собеседника, не перестававшего улыбаться.
– Ничего не понимаю, – сказал он, – кому я понадобился? Зачем понадобился? Хоть убей меня, не разберу… Вы видите, что это такое? – указал он на фонарь под глазом и царапину.
– Превосходно вижу: били вас недавно.
– Ага! И как еще били то! Смертным боем! Думал, живым не уйду… И меня часто бьют, бьет всякий, кто находит в этом удовольствие… Я, знаете с, даже не противлюсь. Пусть!.. Так видите, каков я?! И говорю я это к тому, что желаю знать, чего вы от меня хотите? Чего в вашем лице люди от меня хотят? У меня нет ничего, совсем ничего такого, что может иметь какую-нибудь ценность. Нет даже человеческого достоинства… Ничего! Ничего! Скажите, зачем вы пришли за мной? Зачем разыскивали меня?
– Именно, как иголку в стоге сена…
– Зачем? Скажите, без этого я не пойду с вами… Я не боюсь никого и ничего, но хочу знать, зачем иду. Это – мое право, мой каприз. Не я к вам пришел, а вы ко мне, я могу требовать и ставить условия.
– Эге, как вы заговорили-то! – засмеялся Евгений Николаевич. – А еще хвастается: «У меня и человеческого достоинства нет!» Да разве так поступают те, у кого оно отсутствует? Ну, да все равно. Признаю ваши права. Вы ошиблись, уверяя меня, будто у вас ничего нет. Есть кое-что, добрейший, есть! Так, по нонешним временам, пожалуй, и пустячок, да вот мне этот пустячок и понадобился. Я пришел за ним, и беседа наша об этом пустячке будет, и куплю я его, ежели мы с вами сторгуемся, а если не сторгуемся, ну что поделать? Разойдемся – вот и все… Итак, в пустячке дело!
– О чем вы говорите? – забормотал ничего не понимавший Минька. – Что есть у меня ценного?
– Что? А вот, милостивый государь мой, что, – и, перегнувшись через стол, Евгений Николаевич глухим шепотом бросил прямо в лицо Миньке: – Ваше имя!
Сказав это, он спокойно сел, наблюдая за реакцией собеседника. Минька сидел с побледневшим лицом, беспомощно опустив руки.
– Водки бы! – жалобно прохрипел он.
– Водочки? Можно! Только уж не здесь, а там, где наша приятная беседа продолжаться будет.
– Нет, теперь, сейчас! Жжет меня! Я с ума схожу!
– Охотно верю. Так тем более надо немедленно идти со мной… Сергей Федорович! – крикнул Евгений