Опасный возраст. Соня Фрейм
мгновенно.
Глаз начало заливать чем-то теплым.
– Прекратите! А ну оттащите их!
Ян, Кирилл и еще пара парней. Я никого не мог узнать.
Я и себя не узнавал.
– Надо ментов звать.
Наконец кто-то меня схватил и сжал изо всех сил по бокам. Я пытался вырваться, но внутри меня уже что-то угасало.
Вдруг проступили холод улицы и запах снега. Изо рта валил пар. Я был здесь.
– Ну и псих…
– Намордник бы на такого надеть…
– Больной!
– Вообще больной…
– Урод! Иди сюда, мы не закончили…
Передо мной возникло лицо Яна, который с недоумением воззрился на меня и поинтересовался:
– Серый, где тормоза у тебя?
Почему-то в ответ захотелось улыбнуться, что я и сделал. Ян отшатнулся: видно, это было жутко.
– Захотел справедливость восстановить? – вопросил снова он. – Дурак ты, Серый.
Ох, Ян. Он был одним из немногих, кто понимал всю извращенность этого мероприятия, но с удовольствием принимал в нем участие.
Руки, державшие меня, медленно разжались. Я отряхнулся и поправил куртку. Кровь уже затекла за шиворот. Рядом с Яном вылупился Кирилл, который со злостью таращился на меня с минуту, а затем рявкнул:
– Доволен, что все испортил?
Последнее, что я сделал, – это быстро и точно дал ему под глаз и побрел куда-то в ночь. За мной никто уже не стал гнаться. Все столпились вокруг согнувшегося Кирилла, и я слышал, что они собираются звонить в милицию.
Да ради бога. Телефонный номер 02.
Все это было неважно.
Я не думал о справедливости в тот момент, я вообще очень плохо себе представляю, что это такое. Битва за Сашу? Как комично и жалко. Иногда я очень плохо понимал, что пытался доказать и зачем.
Не помню, сколько часов провел, блуждая по темным переулкам. Бровь саднила, но потом я забыл про нее, потому что вокруг стоял острый холод, и внутри тоже все сковало морозом. Это была обычная реакция после драки: я становился словно неживым.
Перед глазами плыли причудливые полосы света, изредка попадались люди, которые, завидев мое лицо, тут же отшатывались и стремились пройти мимо как можно быстрее. Я пришел в себя окончательно спустя несколько часов бесплодных скитаний.
Надо было идти домой.
Ноги несли меня на автомате, и я думал о том, что сейчас меня может ждать. На часы не хотел смотреть намеренно. И так знал, что уже очень поздно.
Во дворе дома я безотчетно поднял взгляд на свои окна. Они горели тревожным неспящим светом, и меня кольнули слабые угрызения совести. Я всегда чувствовал, что должен вести себя иначе по отношению к матери, но мне никогда не хватало силы воли. Или я недостаточно того хотел…
Когда я появился на пороге, она была как пушечное ядро, а глаза казались такими темными, что зрачки сливались с радужкой. Взгляд задержался на брови, а затем она втолкнула меня и быстро захлопнула дверь. В меня ударила ее ледяная ярость.
– Где ты был?!
– Не помню. Просто ходил.
– Уже два часа