Нефор. Женя Гранжи
коленям и окружая. Глаза Гарика задвигались, тело выпрямилось, рука в кармане вцепилась в «бабочку».
– Кто-кто ты? – перешёл на ультразвук краснолицый. – Бес? Чёрт ты лысый, блядь!
И кулак врезался неформалу в живот. Дыхание перехватило, рука вылетела из кармана, оставив нож внутри. Гарик скрючился, но не успел издать и звука, как тут же получил второй удар – по тыльной стороне колена – от кого-то сзади. Он повалился на землю и прерывисто захрипел. Прижал колени к груди, закрыл виски ладонями и приготовился. Но, кроме очередного залпа крякающего хохота, больше ничего не произошло.
Гогот прекратился удивительно внезапно и почти сразу. Троица вернулась на скамейку, «псссс» – открыла пиво, молча отхлебнула по очереди и затрещала семечками, внезапно утратив интерес к физическим упражнениям.
Гарик поднялся, зная, что больше ничего не последует, и, прихрамывая, побрёл в конец парка.
Покинув парк, он пересёк улицу, и перед ним выросло шестиэтажное серое здание с обшарпанным фасадом. На табличке центрального входа значилось: «Первая городская больница города Градска».
У входа – худощаво и небрито – вертелся человек с сигаретой в зубах и яркими фингалами под глазами. На нём болтался чёрный балахон с надписью «ДДТ». Бандана пестрела анархистской символикой и буквами «Г» и «О». Разглядев Гарика, он отбросил сигарету и в три прыжка оказался рядом. Они поприветствовали друг друга хлёстким аплодисментом.
– Ну? Что произошло-то?
– Проникающее в живот произошло.
Дуст оглянулся по сторонам и затараторил, надрываясь от шёпота:
– Вчера ты домой свалил, а мы с Костяном ещё по пиву решили.
– Вдвоём?
– Да. Все уже рассосались потихоньку. Тут Вентиль подваливает. Мол, то-сё, пацаны… Сейшн вообще забойный вышел. Это… Молодцы, мол, пойдёмте пивка накатим. Он типа ставил.
– Ну.
– Ну, мы к скверу отошли, за перила, как обычно. Вентиль за пивом погнал, а мы с Костяном стояли, курили, нормально всё было, тихо. Это… Тут из сквера четверо выруливают, по ходу, в дрова угашенные.
Дуст выковырнул из балахона сигарету и жадно прикурил.
– Ну вот. Нас увидели – и по сценарию, короче: «О! Ниферы, ёпт!».
Тут он очень похоже изобразил утиный манок.
– Алё, ниферы! Сигареты есть типа? Ну, у меня кончились, и у Костяна тоже только гоп-пачка оставалась. Он лысому протягивает, а тот: ты чё, гандон, фуфло мне суёшь! Свои давай! Ну, знаешь же, мне-то по барабану, а Костяну спьяну башню рвёт. Он в карман полез, типа за пачкой, чего-то там поелозил и кастетом лысого как приложит!
Он изобразил правой рукой апперкот.
– По-любасу челюсть раскрошил. Вентиль уже с пивом подбегал – он второго сзади по башне бутылкой грохнул.
Дуст крепко затянулся.
– А ты?
– Я вообще ничего сообразить не успел – мне от третьего прилетело. Да… А четвёртый, сука, Костяна-то и пырнул. И пяти секунд, наверно, не прошло. Тут они оба втопили. Это… Вентиль за ними погнался, да толку-то. Он скорую с ментами и вызвал.
– А те двое?
– Так и лежали, пока менты не упаковали.