Злая память. Книга первая. Кавказ. Олег Колмаков
В них-то мы и проехали, почитай, пол страны. Во время стоянок, как и положено, из вагонов никого не выпускали. Так и мариновались мы в вагонной духоте, словно огурцы в бочке. Другие города и иные населённые пункты, мы могли созерцать лишь сквозь грязные окна своих кубриков.
– Ты можешь, обойтись без лирики? – раздражённо поморщился Бутаков.
– Обожди. Я итак, перехожу уже к главному. Короче. Тормознул наш поезд на каком-то, ну, совсем мелком полустанке. А теперь представь следующую картину.
На соседнем с нами пути, ещё один пассажирский состав стоит. И в том поезде, прямо напротив нас, полное купе дембелей. Водку, суки, пьют. На нас ноль внимания. Потом, всё же заметили. Окно своё открыли и давай нам, стриженным, рожи свои корчить. Орут: дескать, попали мы по самые яйца. Минут пять, так и стояли: окно к окну. И всё это время, слушали, отправленные в наш адрес самые отвратительные оскорбления. Такая тоска меня, тогда пробрала. Вот думаю, везучие. Уже отмучились, потому и молчал. Да и остальные наши, так же, попритихли. Видимо, по тем же самым соображениям.
И вот, слава Богу, их поезд наконец-то тронулся. Он медленно покатился на Восток. Туда, где остались наши родители, друзья и всё, что связанно с нашим детством и юностью. И тут, вдобавок ко всему, один из тех дембелей, чуть ли не по пояс высунувшись из окна, кричит нам во всё горло: «Прощай, шпана! Удачи вам, сопляки! А мы поехали ваших тёлок трахать!»
Именно после этого, один из наших успел-таки очухаться. Да, как заорет им вслед: мол, вы только едите, а мы ваших баб целых два года петрушили.
Искренни рассмеявшись, Цымбал поинтересовался.
– Ну, как? Прикольно?
Дослушав ту историю до конца, Бутаков отчего-то уловил в ней некий скрытый подтекст. Причём, отнес его, исключительно в свой собственный адрес.
– Ну? И где, прикажешь смеяться? – Славка неожиданно вскочил на ноги. Его прежнюю сонливость, как рукой сняло. – И, вообще, к чему это ты вдруг вспомнил о том поезде? О Наташке моей чего-то узнал?
– О какой, такой Наташке? – растерянно повел плечами Цымбал. Однако быстро сообразив, в чем суть вопроса, тотчас добавил. – А-а, понял. Это ты, о Гусевой спрашиваешь? О той девахе, с которой ты до армии мутил.
– О ней. О ком же ещё? – кое-как, скрипя зубами, всё же выдавил из себя Бутаков.
– Не-а. О твоей Гусевой, мне никто не писал.
Славка с облегчением перевел было дух, но тут Цымбал задал ещё более каверзный вопрос.
– Кстати, Бут. Помнится, ты как-то трепался, будто бы у вас с ней, что-то там было. Ну, с Наташкой. Имею в виду, трах-перетрах. А теперь, скажи честно: врал?
– Ещё чего. – чуть покраснев, ответил сержант.
За два года службы, Бутаков возмужал. А самое главное, он поумнел. Потому и понимал он сейчас, что его Натали, писавшая ему столь трепетные письма, вовсе не достойна того былого малолетнего трёпа и его бахвальства перед дворовой шпаной. Собственно, он и сейчас, на чем