Волчьими тропами. Купава Огинская
и подбираясь вплотную к отросшим, черным с явной прозеленью, когтям.
Дернув этими когтями завязки на платье, Ашша выскользнула из одежды, представ передо мной во всем своем чешуйчатом великолепии. Шею, высокую грудь и бока укрывала чешуя, где-то она была плотной и непробиваемой на вид, где-то нежной и едва заметной, и только живот белел совершенно обычной кожей.
Темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, зашевелились, и на меня зашипели две зеленые змейки, показавшиеся по обе стороны ее головы.
Я не орала, только тоненько взвизгнула и зажала рот ладонью.
Одно дело предположительно знать, что вот этот вот бородатый дядька мрачного вида может в медведя превращаться, или что Свер – волк-оборотень, но увидеть все своими глазами…
Медленно осев на землю, я смотрела на их змейшество и не знала, что сказать.
– Верните меня домой, пожалуйста…
Глядя на преобразившуюся Ашшу, я не могла понять только одно: почему создания, способные превращаться в такую-то жуть, считают опасной меня? Нечисть, блин. Волосы у меня красные. А у нее вон чешуя по всему телу.
– Яра?
Она еще и разговаривает.
Я промычала что-то малопонятное и продолжила сидеть на земле, опираясь о ствол березы.
Наверное, только сейчас, глядя на этот длинный чешуйчатый хвост я окончательно поняла, что все взаправду. Они все тут действительно оборотни. И выходцы – не просто напуганные звери. И вообще…
– Берн?
– Что?
– А оборотни пьют? В смысле, самогон или что-нибудь такое?
– Еловица есть, но женщины ее не жалуют.
– Почему?
– Крепкая очень.
– Вот и хорошо. Мне срочно нужен литр этой вашей еловицы. Буду мириться с действительностью.
Ашша растерянно переводила взгляд с меня на Берна, и между ее чуть приоткрытыми губами белели кончики острых клыков.
– Два литра, – исправилась я, решив, что распивать крепленые напитки со мной будет эта растерянная змеевица. В ее компании я не буду чувствовать себя совсем уж потерянной.
Наги, оборотни, странные шаги в темноте и порталы в другие миры… лучше бы светлячок был простым инопланетянином, честное слово.
Еловицей оказался ядреный самогон, настоянный на еловых шишках. Мне хватило всего двух стопочек, чтобы перестать печалиться и вырубиться счастливым, абсолютно пьяным человеком.
Зато на следующий день я страдала от головной боли, а не от осознания своей печальной участи.
Глава 3
Йола была человеческой женщиной.
Тридцать лет, ранняя седина, почти невидная в светло-русой, толстой косе, въевшийся в руки запах трав и тяжелый, холодный взгляд голубых глаз. Словно две льдинки на белом гладком лице, с единственной суровой морщинкой между прямых бровей.
– Чего тебе?
Грудной, сильный голос отдавался нервной дрожью в пальцы рук.
– Ашша послала, – стоя на крыльце ее дома, одноэтажного и маленького, находящегося на краю деревни, ближе всего к капищу, я уже жалела,