Рыжий дьявол. Михаил Дёмин
ей. И здесь было чистенько, уютно и как-то даже нарядно.
Белели на окнах занавесочки, пол устилали пестрые циновки. В одном углу виднелась низкая широкая тахта, устланная оленьими шкурами. В другом – высился зеркальный гардероб. А посередине комнаты стоял большой длинный стол, весь уставленный бутылками и блюдами с закуской.
И возле стола – посвистывая и заложив в карманы руки – прохаживался сухощавый высокого роста парень с седою прядкой, спадающей на бровь.
– Привет, – сказал он, поблескивая металлическими зубами. – Я давно тебя жду!
И потом, потрепав Клаву по плечу, произнес, подмигивая'
– Ну-ка, сестричка, позаботься – налей нам по стопочке. Надо ж обмыть нашу встречу!
Так это, стало быть, Ландыш, сообразил я. Вот он каков! Но, интересно, зачем он здесь? Ох, это неспроста… Наверное, они сговорились заранее, и она привела меня специально для него, а вовсе не для себя…
И при этой мысли я почувствовал обиду, ощутил ее острый, болезненный укол.
Между тем Ландыш уже тянулся ко мне с наполненной стопкой. Я поднял свою. Клава – тоже. И мы все выпили за встречу. И потом – еще раз…
Я помалкивал, хрустел огурчиком и ждал, что же он мне еще скажет? Когда заговорит всерьез?
И он, наконец, заговорил.
– Тебе Клавка объяснила, зачем позвала тебя?
– Н-нет, – пробормотал я.
– Ну как нет? – подняла брови Клава. – Я же намекнула: за мной должок…
– Вот, вот, – подхватил Ландыш. – Тебе тут причитается кое-что… И куш немалый.
Он полез в боковой левый карман пиджака, зашуршал там и вытащил пухлую, толщиною в два пальца, пачку сотенных.
– Держи! – сказал он, протягивая мне банкноты. – Твоя доля!
– Доля? – спросил я, отшатываясь. – Какая? За что?
– Ну, чудак… За что? За работу!
„Стало быть, я не ошибся, – холодея, подумал я, – все так и было, как я полагал. Все точно, все точно!"
А Ландыш продолжал, держа деньги в протянутой руке:
– Ты же нам помог, и как еще! Сазаны-то[7] ведь с ходу узнали твою машину. Ну и клюнули на эту наживку. И оказались – жи-и-рные!..
– А как ты им, кстати, объяснил мое отсутствие?
– Сказал, что ты задерживаешься в городе на три дня, и машину, дескать, отсылаешь пока обратно…
– А тебя-то они вообще знали?
– Нет, к моему счастью. Я им представился как твой новый шофер.
Ловко, проговорил я, – ничего не скажешь, ловко…
– Да уж конечно. Все чисто сделано, точненько, как в аптеке!
Рука его по-прежнему оставалась протянутой… Но потом она дрогнула, опустилась. Он посмотрел на меня с удивлением.
– Ты что – не берешь? Не хочешь? Может, думаешь, мало?
– Плевать я хотел на эти гроши, – сказал я резко. – Ты меня купить решил? Не выйдет.
– Ах вот ты как, – тихо, с расстановкой произнес он. – И улыбка сползла с его лица, оно посерело, осунулось – словно бы сразу постарело. – Вот как… С нами, значит, не хочешь?
– Ты
Сазан – тот, кого обворовывают или грабят. Это жертва блатных, их добыча. Богатая добыча – „жирный сазан".