Аэропорт. На грани катастрофы (сборник). Артур Хейли
очаг рассыпается по частям. К примеру, Роберта сегодня – явно в «кусачем» настроении, как выражалась ее мать. Неужели все отцы, подумал Мел, теряют контакт со своими дочерьми, когда им исполняется тринадцать лет? Всего какой-нибудь год назад они были необычайно дружны – как только могут быть дружны отец и дочь. А Мел любил обеих дочерей – и Роберту, и младшую Либби. Он часто думал о том, что только благодаря им как-то держится его брак с Синди. Он, конечно, понимал, что с годами у Роберты должны появиться интересы, которых он не сможет ни разделить, ни понять. Он был готов к этому. Но он никак не ожидал, что она так скоро отойдет от него или будет относиться к нему с таким безразличием и даже пренебрежением. Правда, если смотреть на дело объективно, нельзя не признать, что нелады между ним и Синди не могли не способствовать углублению этой пропасти. Дети – они ведь все чувствуют.
– Ладно, не будем об этом, – сказал Мел. – Мама дома?
– Уехала. Она сказала: если ты позвонишь, я должна передать, что вы встретитесь в городе и чтобы ты постарался на этот раз не опаздывать.
Мел подавил в себе раздражение. Ну чего злиться: Роберта просто повторяет слова Синди. Он так и слышит, как Синди их произносит.
– Если мама позвонит, скажи ей, что я, возможно, немного опоздаю, но по не зависящим от меня причинам.
На том конце провода царило молчание, и он спросил:
– Ты меня слышишь?
– Да, – сказала Роберта. – Что-нибудь еще, отец? А то у меня много домашних заданий.
– Да, кое-что еще, – не выдержав, рявкнул он. – Будьте любезны, юная леди, изменить тон и проявлять немножко больше уважения к отцу. И еще одно: наш разговор будет закончен тогда, когда я сочту нужным.
– Как тебе угодно, отец.
– И перестань звать меня отцом!
– Хорошо, отец.
Мел чуть не прыснул со смеху, но сдержался. И спросил:
– Дома все в порядке?
– Да. Вот только Либби хочет с тобой поговорить.
– Одну минуту. Я как раз хотел сказать тебе: из-за бури я, возможно, не сумею приехать домой. В аэропорту у нас тут бог знает что творится. Поэтому я, наверно, вернусь сюда и буду ночевать здесь.
Снова пауза; казалось, Роберта взвешивала: сказать колкость или нет? Вроде, например: «Может, придумаешь что-нибудь поновее?» Но в конечном счете решила смолчать.
– Ну а сейчас я могу позвать Либби?
– Да, можешь. Спокойной ночи, Робби.
– Спокойной ночи.
Послышался шорох – трубка переходила из рук в руки, а затем тоненький, задыхающийся от волнения голосок Либби:
– Папочка, папочка! Ну-ка угадай – что?!
Либби всегда говорила задыхающимся голосом, точно в свои семь лет бегом бежала за жизнью и очень боялась отстать.
– Дай-ка подумать, – сказал Мел. – А-а, знаю: ты сегодня играла в снежки.
– Да, играла. Только это не то.
– Ну тогда я не знаю. Придется тебе самой мне сказать.
– Так вот: мисс Керзон сказала, что дома мы должны написать про все хорошее, чего