Перстень отравителя. Галина Полынская
из навесного шкафчика рюмки, Феликс сказал, что на работе они не пьют.
– Так кончился уже рабочий день! – в сердцах выпалил Валентин.
– А ты сюда в гости приехал или по какому-то другому поводу?
– Хоть поесть-то по-человечески можно?!
– Поесть по-человечески никто не запрещает, – сухо отрезало начальство. – Пить при этом не обязательно.
Сидевший рядом с Феликсом Никанор Потапович шепнул тихонько:
– По рюмашке-то выпьют пускай, разговор лучше склеится.
Дмитрий тем временем потянулся к бутыли со словами:
– Феликс Эдуардович, это, между прочим, шикарная штука, на ореховых перегородках настоянная, организм омолаживает! По пятьдесят грамм за ужином – святое дело!
В доме бывшей тещи капитан Мухин ожил, порозовел лицом и, видимо, даже собрался шутить.
– Ну, если на перегородках и омолаживает, тогда можно по пятьдесят. – Феликс потер переносицу, опасаясь трогать глаза – с непривычки казалось, что они чешутся от линз. – Мне только не наливайте, я за рулем, да и некуда уже дальше омолаживаться.
Развеселившись шутке, люди зашумели, задвигались, стали накладывать еду в тарелки, разливать настойку по рюмкам. Хозяйка старалась никого не обойти вниманием, но взгляд ее нет-нет да останавливался на Феликсе, как примагниченный. В теплом свете одинокой лампочки под низким потолком черноволосый мужчина казался киношным персонажем, и сложно было поверить, что такие люди существуют в реальности. При взгляде на директора детективного агентства слабели колени, дрожали руки, хотелось сесть напротив и молчать, не сводя с него глаз. Останавливало лишь одно: казалось, что за серым, дымчатым стеклом кипит, едва не вырываясь, какой-то бешеный огонь и сквозь него в упор смотрит нечто непонятное и очень страшное. И от взгляда этого где-то глубоко в груди что-то сжималось и требовало немедленно, сейчас же бежать прочь что есть силы, не разбирая дороги…
– …началось?
Лидия Ефремовна не сразу поняла, что к ней обращаются. Приятному русоволосому молодому человеку пришлось дважды повторить свой вопрос.
– С чего все началось? – Женщина покрутила в пальцах опустевшую рюмку. – Да не знаю… вроде ни с того ни с сего. Вот Ивановна, соседка моя, все ходила ко мне, жаловалась. Говорила, похоже, муж, скотина, и с того света жизни не дает, как подох от пьянки, так и в гробу все веселится вместе с чертями. Даже голос его слышать начала – звал он ее за собой, а после, говорит, ужас такой накрывает, хоть из дому беги. Пару раз так во дворе до утра и просидела.
– А у вас тут в последнее время никто не подох? – расправила плечи Алевтина. – Я могу посмотреть домашнюю энергетику и…
Девушка-блондинка, по виду совсем ребенок, закашлялась, попросила стакан воды и поинтересовалась:
– В вашем доме, Лидия Ефремовна, то же самое происходит?
– Меня никто не зовет, – женщина уставилась куда-то в стену, старательно глядя поверх головы Феликса. – Но ходит кто-то по комнатам, смех, голоса, удары всякие то о стены,