Ключ. Черновик. Vikki Hansen
Осфальду.
– Верну, когда соберу целый ключ.
– А как же отпечатки? – крик Эрика оглушил Феникса, когда тот закидывал ногу через велосипедную раму.
– Он не настолько глуп, чтобы оставлять свои отпечатки. Вдохни свежий воздух, Эрик. Вдохни.
Глава 2
Путь к «Лечебному дому» был недолгим: 20 минут на автобусе до ЦентреТаун, ещё 20 на метро до Холден Гардн и 15 минут ходьбы, к улице Освальда.
В ЦентреТаун Феникс остановился у таксофона и, достав из кармана скомканный в порыве клочок, развернув его как следует, набрал номер, но ответа не получил. Минуты ожидания ничем не оправдались. Феникс не надеялся дозвониться второй раз, но на всякий случай сделал вызов ещё раз. Бесполезно.
В «Лечебном доме Освальда Кравица» государство содержало пожилых людей, которые не справились с правдой жизни, баластом упавшей на их плечи. В этом океане с баластом ты – труп, и, кроме как себе самому, никому не нужен. Сложилось так, что в семье Водеберг женщин, страдающих психическим расстройством, стало две. Саманта Хаббл не была родной по крови, зато душой накрепко склеилась со страшим братом. Эль Водеберг любила «пчёлку Сэмми» и целовала чаще, чем собственного сына. Она мечтала о дочери, как мечтала умереть не потеряв рассудок. Сама мысль о смерти матери отчего-то чаще стала посещать Феникса, и он боялся сам себя загнать в угол, стать тем, кто проклял Фамилию.
В «доме» пахло свежей выпечкой. Старики играли в шашки и карты. В «час игр» ставили музыку, кажется, совершенно сумбурно, не думая о пристрастиях пациентов. Эль сидела спокойно, глядя в окно. Смотритель сказал, что Фрау Водеберг ждёт почтальона. Вот его работа как смотрителя, за гроши в тёплом холе ходить от старика и спрашивать, кто и кого ждет этой осенью, и что недавно произошло в ближайшей Галактике. Только сумасшедшим подвластна эта способность безграничного мышления, уносящего их далеко за пределы тех стен, что мы строим изо дня в день.
– Мама, я пришёл.
Феникс повторял это каждый раз при встрече с матерью, надеясь, что в ее голове загорится лампочка, и женщина вспомнит, как нежно целовала голову сына, когда он возвращался из школы домой.
Мать молчала, продолжая смотреть на пешеходный переход, по которому должен пройти почтальон, несущий неизвестное письмо. Письмо об отречении её любимым мальчиком, родной кровью.
– Я хотел принести Фрау Водеберг конверт, но это сравнимо с издевательством. – смотритель мялся, будто тот самый клочок бумаги в кармане Феникса.
Он с открытым равнодушием поблагодарил мужчину и жестом указал ему на стойку, где смотритель проводил половину рабочего дня, перебирая никому не нужные бумаги. Сколько можно лгать себе самому? С какой целью?
Наконец Феникс остался наедине с матерью и смог посмотреть ей в глаза. Он присел у её сухих колен, чтобы поблагодарить её за подаренную жизнь и попросить прощения. Когда Эль улыбнулась, глядя на незнакомца, Феникс осторожно взял обе её руки и нежно поцеловал.
Губы