Экзистенция. Стихи и поэмы. Игорь Платонов
ломовая усталость
Сводит рассудок на нет.
Стынет закатное месиво
В логове мутного дня,
И покаянье отмечено
Тайным дыханьем вина.
Милая, мы отогреемся,
Настежь досаду рассеяв!
Ветер ударил реверсом
С воем на Север…
Чую, меняется карма,
Вижу, светлеет Восток…
Думы восходят алтарно,
Беды кончаются в срок.
Лишь по раздумьям ударит
Опустошающий ветер —
Душу дыханьем одарит
Шёпот, парящий в рассвете.
Сквозняк
Снег весь наг,
Свет звёзд взвит,
В глушь лёг мрак,
Мир в сон вбит.
Мозг шьёт план,
Пульс длит век,
Дум шик пьян,
Плоть ждёт нег.
В кровь прёт хрип,
Дверь шлёт вой,
Щель пьёт скрип…
Транс – вновь мой.
Снега
Заснеженный мир – как тоска наизнанку,
А внешне – зима…
Ни песен, ни грёз, лишь озноб спозаранку,
И в дрёме дома.
Вздымается вьюга, и мысли нагие
В безбрежье снегов;
И дышит взметеленная ностальгия
В кручину слогов.
Поют сквозняки, оживлённо и дико
Сканируя мир;
В сознании – шторм, а душа нелюдима,
И дров бы в камин…
Но нет у меня ни печи, ни камина,
Лишь пламя в крови;
Но вот и заря широко и едино
Меняет наш вид…
Спалю песней грусть, стану диким и звонким,
Взмятежив умы!
И тихо почувствую где-то в печёнках
Стихию зимы.
Ночные страсти
Там, где лунная ночь
волшебство обнажала,
Ты сорвалась в меня,
превратив себя в жало…
И раскуривал пыл,
как фигляр в балагане,
Осовелый янтарь
в сигаретном тумане.
Элегия
Я вольно и зло обыграл твои нервы,
И музыка высекла тайную боль;
Ты трепет постигла, онежив манеры,
Чтоб жить колокольно и помнить любовь.
В дыму шелестят отгоревшие листья,
Распахнута горечь, и в думах – туман;
Заглохла душа, а дыхание длится,
И хочется верить, что мир – не капкан.
Здесь нужно летать, чтоб найти своё место,
Облавный закат пораскачивал птах…
Ты вспыхнешь очами – я выдохну песню
И выйду из тайны с мечтой на устах.
И души взалкают спасенья в пустыне,
И хлынут алмазы в нагую купель;
Ты сбросишь одежды и чутко застынешь
В ночи, словно белая виолончель…
И мы воспарим над железом и пеплом,
Мы, – вечные дети с весною в крови…
Я слышу, как ночь ожила и запела
Над памятным игом нелепой любви.
Раба мельпомены
Мадам,