Мост через Валгаллу. Алексей Владимирович Баев
бетона. Да, так получилось. Цементное производство вследствие острой нужды Молотова в стройматериалах городская администрация новым хозяевам закрыть не дала. Отбила. Посему, нынче комбинат выпускает и старую – традиционную – продукцию, и новую. А острые на язычок горожане метко прозвали сего технологического монстра «Кормобетоном».
В ближнем пригороде – аккурат за южной окраиной, на самом краю глубокого карьера коптит в серое небо высокой котельной трубой закрытое акционерное общество «Валгалльский гранит». Это третий (и последний) серьезный промышленный объект. Здесь режут, шлифуют и дробят товар повышенного спроса. Первые два действа относятся к тротуарной плитке, украшающей ныне мостовые не только столиц, но и областных центров России. Последнее же, а именно – «дробят», к знаменитой на всю страну молотовской щебенке. Кто владелец завода – доподлинно неизвестно. Но это только рядовому обывателю, которого в городе практически не осталось. Все остальные прекрасно знают, что единственным держателем акций является… нет, вовсе не директор, а главбух «Гранита». Илья Иванович Кировец. Из местных. Человек немолодой и солидный. С нужными связями не только здесь, но и в области. И даже, не без зависти поговаривают, в самой столице.
Молотов – город многонациональный. И мультиконфессиональный, что для русского севера нонсенс. Однако все объяснимо. Часть иноземных завоевателей былых времен осела здесь после неудачных своих походов и, как водится, бросила семя. Оставило, так сказать, племенное потомство. Посему, кроме коренных жителей «единственно-истинной» веры, по кривым узким улочкам без всякого стеснения ходят и пра-пра-правнуки монголов, и пра-правнуки поляков, и правнуки французов, и дети немцев. И даже внучка настоящего японца – Хиросима Сэнсэевна Кировец (в девичестве – Сакурасанина), крупная солидная дама с выразительными раскосыми глазами. Она же – старшая медицинская сестра чертовой богадельни. Она же – законная супруга Ильи Ивановича. Того самого, с «Гранита».
Храм в городе единственный. Но зато какой! (Пусть ныне и не действующий). Нигде подобного чуда больше не увидишь. Разве, пожалуй, в Иерусалиме. Впрочем, там тоже не совсем то.
Дело вот в чем. К древнему православному собору, с согласия, естественно, местных жителей, монголы в четырнадцатом веке пристроили свое капище. А лет через сто их потомки, посетив по культурно-торговому обмену Казань, а заодно и принявши там ислам, вернулись и возвели на языческом своем участке натуральную мечеть. С минаретом возле храмовой колокольни. Без спросу. Местные не возражали. То ли испугались, но, скорее всего, просто поленились. Еще через пару веков заблудившиеся в местных землях поляки, ставшие вдруг ужасно миролюбивыми, пришли к тогдашнему градоначальнику, заломили шапки и упали в ноги. Мол, разреши, батюшка, организовать слободку. И позволь костел построить. Разрешил и позволил. Говорят, не за так, конечно, только этого уже не проверишь. Пшеки, те, даром что европейцы, зодческому мастерству