Мелкий лавочник, или Что нам стоит дом построить. Роман-биография. Лео Шульман
и огурцами.
В первую пятницу с момента второго появления Вилена в большом, необыкновенном городе после обеда, когда Виля усердно боролся с двумя неизвестными, заданными на подготовительных курсах, дверь резко открылась, и в комнату в сопровождении Паши Захаровны, так звали знакомую маминых знакомых, сдавшую Вилену комнату, по-хозяйски, легкой кошачьей походкой вошел поджарый, коротко стриженый неизвестный в рубахе в мелкую красную клеточку и белых штанах и спросил:
– Ты кто?
– Аркадий, уходи отсюда, сюда уже приходили, про тебя спрашивали, я обязана позвонить.
– Уйду, уйду, Паша Захаровна, погоди немного.
– В институт поступаю, – растерянно ответил Виля.
Еще когда Виля с мамой увидели комнату, мама спросила, где хозяева.
– На севере, – ответила Паша Захаровна.
– За длинным рублем поехали, – сказала мама.
– Можно и так сказать, – ответила Паша Захаровна.
– А это моя комната, – сказал неизвестный, – я ее спальней Винсента называл. Все как на картине, только шкаф лишний. Да ты не дергайся, живи, молодец, что поступаешь, уважаю. А я вот учиться не стал, об ментовскую башку бутылку разбил.
– Аркадий, перестань, – вмешалась Паша Захаровна.
– А чего он в меня из волыны палить стал? – распалился Аркадий и, как тигр к отставшей от стада антилопе, бросился к славянскому шкафу, одиноко стоящему слева от входа, и резко распахнул все его двери.
Виля схватился сильной рукой члена школьных баскетбольных и волейбольных сборных за край письменного стола и похолодел. На верхней полке под аккуратной стопочкой трусов и маек, уложенных мамой, лежали все его деньги.
– Смотри, смотри, видишь, дырка, а если б я мента не бутылкой по голове, вот здесь бы была дырка, – показал на свой лоб Аркадий.
– А вот где вышла, – показал дырку в дальней стене шкафа.
Виля попытался представить драму, произошедшую в комнате.
– Ну устроили легкий пожарец в комнате, так мы ж его потушили, а эта сука ментов вызвала, – опять завелся Аркадий и показал на стенку слева.
– Аркадий, уходи, – продолжала зудеть Паша Захаровна.
– Уйду я, уйду, Паша Захаровна, одна ты всегда меня понимала, вот только водочкой стены родные окроплю и уйду.
– Эй, – крикнул он и опять тигром выскочил в коридор.
В коридоре двое рабочих в четырехугольных газетных тюбетейках красили стены.
Один стоял на самодельных лесах и мазал потолок кистью, насаженной на двухметровую палку. Другой давал советы и подавал ведра с краской.
– Сикстинская капелла. Муки и радости. Микеланджело и подмастерье.
– Микеланджело и подмастерье повернули головы в сторону незнакомых слов. Во лбу Микеланджело торчал портрет Ленина. Во лбу подмастерья тем же занимался портрет Брежнева.
– Ну что, Ильичи, обед, – продолжил веселиться Аркадий. – Давайте за водочкой.
– Есть, начальник.
– Я