Аня с острова Принца Эдуарда. Люси Монтгомери
время года.
– Вереск! – воскликнула Аня. – Но вереск не растет в Америке, разве не так?
– Есть всего два места на всем континенте, где можно найти его, – сказала Фил. – Одно – прямо здесь, в парке, а другое – где-то в Новой Шотландии, только я забыла, где именно. Однажды здесь стоял лагерем знаменитый полк шотландских горцев «Черная стража», и, когда весной солдаты перетряхнули солому в своих матрасах, семена вереска упали на землю и проросли.
– О, какая прелесть! – в восторге воскликнула Аня.
– Давайте вернемся домой другой дорогой – по Споффорд-авеню, – предложил Гилберт. – Там мы сможем увидеть все «прекрасные жилища знатных богачей»[29]. Район Споффорд-авеню – самый красивый из жилых кварталов Кингспорта. Только миллионеры могут позволить себе строиться там.
– Да-да, пойдем по Споффорд-авеню, – поддержала его Фил. – Там есть одно совершенно умопомрачительное местечко, которое я очень хочу показать тебе, Аня. Уж там-то строился не миллионер. Первый дом, сразу за парком. Он, должно быть, вырос там еще тогда, когда Споффорд-авеню была обыкновенной деревенской улочкой. Он вырос – он не был выстроен! Остальные дома на авеню мне не нравятся – слишком новенькие и с зеркальными окнами, – но этот домик… ну, прямо мечта… да еще такое название! Вот подождите, сами увидите.
И они увидели, как только вышли из парка и поднялись на окруженный соснами холм. На его вершине, там, где Споффорд-авеню переходила в обычную проселочную дорогу, стоял маленький выбеленный бревенчатый домик, по обе стороны которого росли сосны, простиравшие свои ветви над низкой крышей, словно желая защитить ее. Он был увит плющом, из-за красных и золотистых листьев которого выглядывали окошки с зелеными ставнями. Перед домиком располагался крошечный садик, обнесенный низкой каменной оградкой. Хотя стоял октябрь, садик оставался по-летнему привлекательным с его милыми, старомодными, словно неземными цветами и кустами: боярышником, кустарниковой полынью, лимонной вербеной, петуньей, бархатцами и хризантемами. Узенькая кирпичная дорожка, выложенная «в елочку», вела от ворот к парадному крыльцу. Казалось, что все это перенесено на Споффорд-авеню из какой-то захолустной деревушки. Однако было в этом домике нечто такое, отчего по контрасту с ним его ближайший сосед – огромный, окруженный аккуратно подстриженными газонами, пышный дворец какого-то табачного магната – производил впечатление чрезвычайно грубого, безвкусного, кричащего. Как выразилась Фил, налицо была «разница между естественным и искусственным».
– Это самое очаровательное из всех мест, какие я видела в жизни, – сказала Аня с восхищением. – Когда я смотрю на него, в груди рождается та самая, прежняя – приятная и странная – боль. Этот домик, пожалуй, даже еще более прелестный и необычный, чем каменный домик мисс Лаванды.
– Я хочу, чтобы ты обратила особое внимание на название, – сказала Фил. – Смотри, белыми буквами на арке над воротами – «Домик Патти».
Выражение из стихотворения «Лорд Борли» английского поэта Альфреда Теннисона (1809–1892).