Мне хорошо, мне так и надо…. Бронислава Бродская
суетливые, расчётливые, умеющие ладить, менее, разумеется, талантливые. Германа поначалу такое положение вещей удивляло, но он быстро понял, что чисто научного потенциала для карьеры было недостаточно, нужны были совершенно другие стати, которых у него не было. Нет, ему не было обидно, он не считал, что с ним поступают несправедливо, вовсе нет. В глубине души Герману было всё равно. Работа была интересна, но не настолько, чтобы он захотел суетиться с диссертацией, которая принесла бы только скромную прибавку к зарплате. Честолюбия Герман был лишен, слишком уж это было пошлым качеством, топтаться в очереди за званием ему показалось глупым.
У него был круг знакомых: байдарки, горные лыжи, баня по пятницам, дачи с шашлыками и выпивками, время от времени женщины, хотя ни в одну из них он не был влюблён. Влюбиться, как другие, у него категорически не получалось. Герман уже жил отдельно от родителей и ни перед кем не имел никаких обязательств, считал себя свободным и в общем-то счастливым, хотя… «на свете счастья нет, а есть покой и воля». Здесь с Пушкиным, которого Герман знал только по школьной программе, он был согласен.
Малыши из колясок у одноклассниц выросли и пошли в школу, у общих знакомых давно были семьи, Герману исполнилось 39 лет и жизнь его в одночасье переменилась. Как-то на даче у знакомых, на дне рождения с шашлыками и вином, он познакомился с девушкой, которую кто-то привёз. Девушка была красивая, молодая, но простенькая, как Герман когда-то цинично думал, «одноразовая», и то, если было не лень… Они вдвоём выпили, погуляли по лесочку, посидели на бревнах за калиткой. Девушка щебетала, что-то дурацкое ему рассказывала, Герман улыбался и перемежал своё молчание ничего не значащими репликами. Хоть и девушка приехала на дачу не одна, её странным образом никто не хватился, и Германа это устраивало. При малейшем замеченном чьем-нибудь неудовольствии он бы немедленно отступился. Толкаться он не считал возможным ни по какому поводу. Вечером они вместе уехали в Москву и обменялись телефонами. Герман наводил о Наташе справки, хотя узнать о ней удалось немного: самое главное, что стало известно – это то, что Наташа – косметичка, работает в салоне на Новослободской, вот, пожалуй, и всё. Младше Германа на 12 лет. Про косметичек Герман в своём мужском технарском кругу ничего не знал. Косметичка – это что-то вроде парикмахерши, не очень высоко, но какая разница. Традиционного романа между ними, ни бурно текущего со страстями, ни блеклого с долгими походами в кино и театры, не было. Наташа привлекла его молодостью, миловидным правильным лицом, ладным телом и какой-то удивительной непритязательностью. Новая подруга Германа не напрягала: не лезла к нему в душу, не интересничала, не старалась произвести впечатление. Герману показалось, что они чем-то похожи – несуетливостью, устремлённостью в себя. Жениться на этой девушке Герман решил сразу, «хватит ждать, она может ничем не лучше других, но почему бы и не она… надо всё-таки что-то в жизни изменить». Наташа была представлена родителям, которым