Демон осени. Анастасия Александровна Енодина
просто в этом было что-то романтичное, и, живи я в этом мире, наверняка бы повесила сюда замочек, будь у меня любимый. От нечего делать я стала присматриваться к замкам, и заприметила, что на некоторых имелись надписи – что-то на неизвестном мне письменном языке.
– Макс, что тут написано? – спросила я снова, на что парень ответил резко и сухо:
– Имена.
Я продолжила скользить взглядом по замкам, пока не заметила один, ржавый, на котором было выгравировано имя, которое я бы узнала на любом языке любого из миров – настолько оно было ненавистно на моей родине.
– Макс! – вскрикнула я, отчего парень даже вздрогнул, а на меня обернулись люди, проходившие по мосту мимо. – Макс, – тише обратилась к нему я. – Прочти мне, пожалуйста… – попросила я.
Парень смерил меня почти презрительным взглядом, но подошёл и дотронулся длинными пальцами до ржавой поверхности.
На душе стало тепло от его улыбки – слабой и не очень-то широкой, но и её хватило, чтобы искры зажглись в его глазах, а на щеках заиграли ямочки. Он улыбнулся неожиданно, застав меня врасплох, и я даже смутилась, когда сообразила, что нагло разглядываю его лицо, ставшее вмиг симпатичным, приятным и добрым.
– Валерия и Олаф, – прочёл он, после чего хмыкнул и глянул на меня. – Твой парень?
– Мой? – переспросила я.
– Ну да, ты, должно быть, начинаешь вспоминать, – кажется, он был рад за меня.
Этот тип, столь холодно отнёсшийся ко мне, был искренне рад тому, что я что-то, якобы, вспоминаю. Или он радовался вовсе не за меня, а за себя – если мне полегчает, я всё вспомню, то наверняка оставлю его в покое.
– Макс, как ты не понимаешь! – воскликнула я. – Олаф – это демон, тот самый, из-за которого я временно поселилась в этом теле, он… – договорить мне не дал Макс, резко притянувший меня к себе и поцеловавший настолько неожиданно, что я даже не успела ничего предпринять, как он прижал меня к себе, одной рукой удерживая за талию, другой – за затылок и не давая сопротивляться.
Поцелуй его оказался властный и жёсткий, в него не было вложено никаких светлых эмоций, и, кажется, я не ощутила его мягких тёплых губ – лишь колючую щетину и отвратительно-неприятный язык. Глаза, непроизвольно закрывшиеся, стоило ему коснуться моих губ, я всё же решила открыть, поскольку надеялась, что хоть тогда пойму поведение этого парня. Открыв их, я встретилась с его взглядом – злым, на этот раз именно злым. Я вздрогнула, и он, почувствовав это, а также то, что я всё же пытаюсь отстраниться, настойчивее и сильнее притянул к себе, что тоже получилось у него совершенно неласково. Ничего не оставалось, кроме как, уперевшись руками в его широкую грудь, терпеливо ждать, пока он прекратит этот поцелуй.
– Макс, за что ты так? – почти всхлипнула я, чувствуя, что губам больно от его щетины, а ещё очень-очень обидно, что этот человек, которому я поверила, оказался столь неадекватным, а его поведение – столь грубым.
– За что? – переспросил он и усмехнулся: – Отдаю долг, ты же меня поцеловала…
– Но