Око за око. Дженни Хан
от лица. Он говорит о Наде… или обо мне?
Алекс уходит и начинает загружать украшения в багажник машины. Я беру столько гавайских факелов, сколько могу унести, и следую за ним. Он ничего не говорит, и я – тоже.
Глава седьмая
МЭРИ
Я сижу на кровати и рассматриваю старый фотоальбом, который нашла в подвале. С каждой перевернутой страницей я становлюсь взрослее. Вот я перед крепостью из простыней свечу фонариком себе в лицо. Это я на заднем дворе, взлетаю на качелях, сделанных из подвешенной к дереву шины; мои волосы почти белые от солнца. Тут мы с папой, у нас на головах огромные шапки из водорослей. А здесь я в столовой, играю на кларнете для родителей и тети Бэтт.
Альбом заканчивается снимком, где я позирую рядом с кустом сирени в первый учебный день в седьмом классе. На фото я стою на цыпочках и нюхаю цветы.
Неудивительно, что Рив не узнал меня утром. В то время меня можно было описать только одним словом: жирная.
Весь класс говорил о новом ученике-стипендиате. Школа Бель Харбор Монтессори на материке была очень маленькой. В седьмом классе училось всего двадцать ребят, и я была единственной с Джар Айленда. За обедом мальчишки спорили, каким надо быть умным, чтобы получить стипендию, и в этот момент вошел Рив.
Все смотрели, как он продвигается в очереди за едой. Моя подруга, Энн, наклонилась и сказала:
– А он милый, скажи?
– Он ничего, – прошептала я в ответ.
Рив был гораздо выше всех ребят в нашем классе. Но не долговязый, скорее, мускулистый. Наверное, в своей бывшей школе он занимался спортом. У нас в Монтессори не было физкультуры. У нас даже не было большой перемены, если не считать прогулок по лесу, на которые нас иногда водили.
Учитель помахал Риву и показал, где сидит наш класс.
– Привет! – сказал он скучающим голосом и плюхнулся на свободный стул. – Я Рив.
Некоторые пробубнили «привет» в ответ, но большинство промолчало. Думаю, мы все отреагировали на его апатичное поведение. Он не очень-то хотел учиться в нашей школе. Наверняка у него много друзей там, откуда он перевелся.
Мне стало его жаль. Рив ковырялся в своем сэндвиче и ничего не говорил. Сложно, должно быть, переходить в новую школу. Я никогда не меняла место учебы, ходила в Бель Харбор Монтессори с детского сада.
Обед закончился, и все встали. Я заметила, что Рив смотрит по сторонам, не зная, куда деть остатки еды, и потянулась к его подносу, чтобы выбросить их за него. Не знаю, почему. Просто хотела помочь, наверное. Но он отдернул поднос, прежде чем я успела его коснуться, и громко сказал:
– Ты что, не наелась?
Услышав это, ребята разразились смехом. Думаю, я тоже засмеялась только потому, что он застал меня врасплох. Энн скорчила гримасу, в которой не было ни доли симпатии, только презрение. И эта ее ухмылка предназначалась не Риву, а мне.
Рив смеялся громче всех. Он первым вышел из-за стола, и все последовали за ним, несмотря на то что он даже не знал, где наш класс. Поднос он оставил на столе.
В итоге я все равно отнесла его поднос вместе со своим.
До