Последней главы не будет. Полина Елизарова
было совсем некуда, эту внезапную ответственность уже за двоих!
Маша стала мне почти идеальной женой, вот только я не просил вообще никакую.
Мы по-тихому расписались. Наши мать с отцом и с моей, и с ее стороны были вроде бы рады.
Но между собой они так до сих пор и не подружились и почти не общались. И даже маленький комочек в цветастом одеялке так и не смог их ни на сантиметр приблизить друг к другу.
Они и навещали нас только по четко выстроенному заранее графику посещений.
Если честно, мне было по фигу, но жена серьезно переживала.
Я пытался пару раз переговорить с матерью, но толку от этого не было, да и вообще… Моя мама, пусть сейчас уже и на пенсии, всю жизнь была доктором, кандидатом медицинских наук в знаменитом московском институте, а мама Маши всю жизнь проработала бухгалтером в подмосковном гастрономе.
Вот и вся суть конфликта.
Иногда мне мать ехидно намекала, мол, молодец твоя Маша, не дура девка: и замуж до тридцати успела выскочить, и жених-то уже с квартирой!
Я слушал ее отстраненно и почти не злился, потому что знал, что это все – не так.
Единственное, я не до конца был уверен только в том, что Маше действительно хотелось быть именно со мной.
Но то, что основной целью ее жизни была отнюдь не работа, где, кстати сказать, до рождения сына ее и ценили, и продвигали по служебной лестнице, а семья (муж-ребенок-тепло-уют), в этом я был убежден на все сто.
Но если все это тщательно рассмотреть поближе, Маше совсем не повезло.
Ей нужен был другой мужчина.
Но кто-то там, наверху, решил все за нас, и поэтому ей достался я.
Высокий, приятной европейской внешности, не без талантов молодой москвич, с вредными привычками.
Жена же моя была не москвичка.
На момент нашей встречи она училась в столичном вузе и параллельно работала в отделе доставки «ИКЕА», где я, к слову сказать, с дикого похмелья с ней и познакомился. Но все же Маша была не совсем «колхоз Красный Лапоть».
И на том спасибо.
Маша выросла в ближайшем Подмосковье, в неплохой родительской трешке, в элитном, по меркам их городка, доме.
Много ковров, безделушек и книг, которые никто никогда не читал.
Не думаю, что только моя собственная однушка в панельном доме могла повлиять на ее навязчивое желание жить со мной под одной крышей. Но в любом случае за эти семь лет, что мы были вместе и успели собрать все возможные родительские и собственные средства и поменять однушку на двушку в новостройке, я был ей чертовски благодарен!
Наличие семьи гарантировало спокойствие.
В первую очередь моим родителям, общественности и, в какой-то степени, мне самому.
А то темное, сугубо личное, до сих пор ищущее выход, распирающее изнутри так, что мозги порой отказывались думать вообще, выходило наружу только тогда, когда уже было совсем невмоготу.
Но это все было уже так давно…
После рождения Елисея я себя этого лишил.
Я вообще себя почти всего лишил.
Осталась только работа.
Я очень, очень давно