Мечтатели. Книга четвертая. Свет далекой звезды на пути к новому дому. Сергей Геннадьевич Лысков
во все сектора огромного города. Листов шагнул на импульсный эскалатор, и его ноги словно приклеились к световой дорожке, что вела вниз, на глубину около ста метров. Перед лицом появилась панель скорости и управления кабинкой общественного биофона. Немного замешкавшись при изучении панели управления, Руслан все же нашел нужную станцию и заплатил стоимость маршрута. Капсула биофона тут же стала однородной, словно кокон, и понеслась куда-то вниз по световой дорожке. Внутри сферы заиграла музыка, и минут через тридцать пути, он очутился в конечной точке своего маршрута.
На поверхности было уже не так шумно, да и воздух был как будто чище и чуть увлажненный. По правую сторону от метро, в крытом модуле находилась научная лаборатория передовых технологий имени Адама Рови.
Молодой ученый мысленно перекрестился и зашел внутрь.
* * *
– Трудовая карта хорошая, ничего не скажешь, – рассуждал военный. – Но это и подозрительно, господин Листов, зачем бросать хорошую перспективную работу на Земле ради Марса. Вы хоть понимаете, с чем вам предстоит мириться на этой мертвой планете?
– Да, сэр, – говорил Руслан, нервно перебирая электронные бумаги в папке.
– Что «да»? – грозно переспросил начальник службы безопасности. – Я задал вам два вопроса!
– Вот, – Руслан слегка дрожащей рукой протянул ему выписку из истории болезни: – Это ответ на ваш первый вопрос, почему я покинул Землю.
Военный Арон Руф был незлым человеком, как хотел казаться. Его форма, должность – они обязывали скептически и придирчиво относиться ко всем соискателям работы в научном центре. Тем более, этот лабораторный центр входил в структуру особо значимых объектов Марса, которые контролировали исключительно правительство и военные.
А так, в обычной жизни, Арон Руф в свои сорок девять лет был добрейшим дедушкой двух шкодливых близняшек Энди и Кэт. Это были первенцы его сына Энтола Руфа. Супруга Арона работала в библиотеке Атланто, и они с гордостью и на радость своим детям собирались в этом году отметить двадцатилетний юбилей совместной жизни. Так что эта строгость мундира была, в большей степени, на словах, но при этом Арон все же был справедлив, и если человек говорил ему правду о своих намерениях, доказывая ее, Арон не отрицал истину в угоду интересам компании. Он всегда открыто и честно говорил с теми, кто не лукавил и не желал показаться лучше, чем был на самом деле.
– Скажу тебе честно, сынок, – изучив все документы, с какой-то ноткой понимания заговорил Арон. – Проблема в том, что у тебя нет даже статуса эмигранта.
– А как его получить? – спросил Руслан.
– Была бы у тебя семья, дети, тебе бы дали бонусные часы за переезд, а так на твоем счетчике гражданина ноль часов, – говорил начальник безопасности.
– И что мне делать?
– Ну, есть два варианта, – улыбаясь, начал Арон. – Первый – это лететь назад и, как я понял из твоей выписки, мучиться всю оставшуюся жизнь от аллергенов Земли, – усмехнулся Арон. – Это ж надо, иметь сверхчувствительную иммунную