Иди на мой голос. Эл Ригби
кивнула Дину и Гринделю.
– Сказала, что закончит работу, и поднялась наверх. Было тихо, никаких криков, шума. Потом я зашла к ней, чтобы спросить, не хочет ли она все-таки поесть. Она так мало ела, за ней надо было все время следить, она… она…
Мать не закончила и с болезненным стоном рухнула на руки Соммерсу. Силы у нее все же кончились, выдержка изменила я вздохнула и жестом указала на маленькую кушетку в дальнем углу. Дин покачал головой.
– Могут быть улики, мы ведь ничего еще не осмотрели. – С некоторым трудом подняв мать на руки, он направился к выходу из комнаты. – Я пошлю за медиком. Заодно попробую поговорить с твоими сестрами и прислугой насчет возвращения Хелены домой. А там прибудут еще люди, и, может, что-то станет понятнее.
Как бы отвратительно я себя ни ощущала, невольно улыбнулась: не сомневалась, что с симпатичным констеблем захотят беседовать и мои сестры, и все горничные. Соммерс всегда умел располагать к себе. А учитывая скрипучие мозги Гринделя и мои плохие отношения с домочадцами, лучшего кандидата для подробного допроса было не найти. Дверь закрылась. Мы с суперинтендантом остались вдвоем и переглянулись.
– Вы прохладно отнеслись к семейному горю, мисс Белл.
– Я вообще прохладна ко многому в жизни. – Я поджала губы. – Может, мне и стоило изобразить любящую дочь и хотя бы обнять графиню…
– Вашу мать.
– …Мою мать. Но она оттолкнула бы меня, что, несомненно, вызвало бы у вас еще больше подозрений. К чему притворяться, мистер Гриндель? Вам известно достаточно. О наших семейных скандалах, кажется, до сих пор периодически пишут.
Благо, он не нашелся с ответом, просто кивнул как-то жалостливо: он-то глава счастливого, по-настоящему счастливого семейства, где все сдувают друг с друга пылинки и готовят отличный суп. Наверное, он еще в который раз подумал: «У богатых свои причуды». Я отвела глаза. Гриндель шмыгнул все еще красным носом. Он уже перестал созерцать разбросанные книги Хелены и шагнул к мольберту, когда какой-то звук со стороны окон заставил и его, и меня вздрогнуть.
– Стучат?.. – пробормотал он.
Мы обернулись. На подоконнике незакрашенного окна сидел голубь. Обычный сизый обитатель городских помоек, переступая по снегу, любопытно тянул к нам шею. Наверное, Хелена прикармливала его, это было в ее духе.
– Ох, черт возьми, – сказал Гриндель и даже, кажется, заскрипел зубами.
– Что?..
– Падальщик.
Реакция на безобидную птицу удивила меня, но, видно, Гриндель просто нервничал. Я пожала плечами и поправила:
– Скорее… голубь? Они вроде не едят падаль.
Гриндель странно хмыкнул и отвернулся, начиная снова изучать пол. Я тоже уже хотела забыть о птице, но та снова забарабанила в стекло клювом. Когда это не произвело должного впечатления, голубь не остановился. Он задрал лапу и очень по-человечески, с видом оскорбленного достоинства, стукнул в окно коготками.
– Да что за…
– Да уймись уже! – неожиданно рявкнул полицейский. Я уязвленно осеклась, но обращался