Дайвер в тайском госпитале. Ольга Евгеньевна Сквирская
он все-таки «Мистер Алексантр» – на столик ставят поднос с кофе и гренками, к которым прилагается масло и джем, запаянные, как в самолете. Иногда рядом с «европейским» завтраком мы обнаруживаем ту же тайскую кашу.
Сначала мы всерьез гадали, чем вызваны такие изменения в диете, а потом поняли, что все гораздо проще: когда остается лишняя каша, ее тоже суют Саше, – не выбрасывать же.
Здесь нет обеда и ужина в нашем, российском понимании. Ланч в одиннадцать, а обед в четыре. Между ними полдник – булочка с соком (свежевыжатым арбузным или компотом из тропических фруктов). Зато ужина вообще нет.
Обед и ланч были такими обильными, что мы оба наедались досыта. На подносе умещались большая миска с рисом и несколько маленьких тарелочек с традиционными тайскими блюдами – морепродуктами, мясом, рыбой, курицей, карри, местными тушеными или сырыми овощами. Как правило, давали какой-то свежий фрукт – ананас, арбуз, банан или что-то незнакомое: похоже на яблоко, но не яблоко, похоже на грушу, но не груша.
В первые дни моего пребывания в госпитале я вообще потеряла вкус к жизни, а пищу принимала механически и через силу. Ужасно похудела. А потом обвыклась, и ко мне вернулся аппетит. Еды перестало хватать.
Как-то санитарка увидела в окно, как мы с Сашей едим с одного подноса. Она постучала, чтобы я открыла окно, и просунула ко мне второй поднос. В нем был другой диетический набор блюд, и тоже вкусный. С тех пор так и повелось: бирманские санитарки постоянно подсовывали нам ничейный обед.
А потом поспели мини-манго (здесь их называют «кум-кат»), и к традиционному меню добавился неплохой десерт.
…На территории госпиталя много старых высоких деревьев. Под одним таким я заметила маленькие продолговатые плоды аппетитно-желтого цвета, похожие на абрикосы.
«Не может быть, чтобы они были несъедобные», – подумала я и куснула один.
Плод оказался сочным и ароматным, как всякая дичка. Я шустро собрала падалицу. С тех пор повадилась в сумерках ходить сюда.
Почему-то мне было неловко подбирать манго на глазах у почтеннейшей публики, и я старалась делать это как можно незаметнее. Но тайцы мало того, что любопытные, так еще и наблюдательные.
Крадучись подхожу к манговому дереву, заглядываю под него, как вдруг из служебного корпуса выскакивает тайский дядечка в спецодежде, показывает на меня пальцем с криком «Манго, манго!», затем лезет на дерево, интересуясь по ходу дела, есть ли у меня «баг», и принимается что есть силы трясти крону. Оказавшись под градом плодов, я быстро наполняю свой мешочек.
Другое плодовитое дерево росло при въезде в госпиталь, рядом с полицейским постом. На асфальте постоянно валялись раздавленные плоды манго, потому что ветви дерева свешивались над дорогой, по которой туда-сюда ездили машины. Даже если манго валялись еще целые, не слишком-то удобно было при всех их поднимать. Я шифровалась то так, то эдак. Подойду то рано утром, то поздно вечером. Лишь бы дворник не успел смести.
Однажды подхожу к манго и вижу, – дворник уже все подмел, на асфальте чисто, ни одного манго. Но на развилке ветвей лежит какая-то