Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман. Андрей Максимов

      Обожаю своих родителей! Они абсолютно предсказуемы, и потому с ними легко иметь дело.

      Я кинул отцу:

      – Пап, мне нужно четыре тысячи.

      – Зачем? – спросил отец, не отрываясь от своих мыслей.

      – Для школы, – буркнул я.

      Я знал, что отец никогда не спросит: «Зачем для школы четыре тысячи?»

      Он что-нибудь бросит про бесконечные поборы и выдаст пятеру, потому что четырех у него не найдется.

      – Тысячу отдашь, – строго скажет папа.

      И, конечно, забудет про тысячу.

      – Как же надоели эти бесконечные поборы! – воскликнул отец, по-прежнему не отвлекаясь от своих мыслей, и полез за бумажником. – Только пятерка… Тысячу отдашь!

      Я улыбнулся.

      На следующий день на пороге стоял курьер, держа в руках банку с лягушкой.

      – Кто пришел? – крикнула из своей комнаты мама.

      – Товарищ, – ответил я, подмигнув курьеру.

      Курьер отдал мне лягушку в банке, коробочку с лягушачьей едой и еще какой-то типа остров, который надо было опустить в «бассейн», потому что лягушки не могут все время находиться в воде.

      Лягушка поплавала по «бассейну», потом залезла на остров и взглянула на меня.

      Не могу сказать, чтобы это было очень приятное создание. Но лягушка смотрела не лишь бы куда, а на меня, и это, безусловно, делало ее живой.

      Главное у лягушки – это, конечно, глаза. И они глядели осмысленно. Не знаю, как у других, но у моей лягушки был явно осмысленный взгляд.

      Я понял, что купить лягушку – это была правильная идея.

      Вошла мама, спросила:

      – Товарищ ушел?

      – Он на секунду заходил, – ответил я, даже не пытаясь прикрыть собой аквариум.

      Я знал, что мама ничего не заметит. Взрослые всегда видят только то, что им хочется.

      Мама разглядела бумажку на полу, сказала, чтобы я перестал свинячить в своей комнате, и ушла.

      Лягушка сидела на острове и наблюдала за происходящим.

      Я сел к компу и набрал: «Степан Щипачев. Стихи».

      Тут же выскочила эта фигня про «Любовью дорожить умейте».

      – Вот такая засада, – сказал я лягушке.

      Лягушка посмотрела на меня и прыгнула в воду.

      Она мне очень понравилась, и я решил, что ее надо как-нибудь назвать.

      Ни погибшему в диванных пружинах хомяку, ни, тем более, бессмысленным рыбкам мне не хотелось давать никаких имен.

      А лягушку захотелось назвать.

      Она была совсем маленькая и беззащитная. Она зависела от меня.

      Я даже решил, что она глядит на меня как существо, которое от меня зависит.

      Даже если я это придумал – не важно. Я должен был ее назвать. Обязательно.

      Я взял лягушку в руки.

      Я знал, что лягушки должны быть холодными.