Житие, чудеса и подвиги Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России Чудотворца. Архиепископ Никон (Рождественский)
о них, а иногда и вовсе не верят, потому что в таком повествовании пред ними открывается совершенно иной мир, миру грешному вовсе неведомый…
Чтобы легче представить себе всю тяжесть отшельнического подвига преподобного Сергия, наметим здесь кратко, в общих чертах, трудности этого подвига, как изображают их люди, опытом прошедшие сим тесным и многоскорбным путем.
Радостно вступает в свой подвиг отшельник пустынный: никто не понуждал его к тому, горячая ревность к подвижничеству увлекала его в пустыню. Все скорби и лишения – для него вожделенны; его молитва изливается в слезах; он весь горит пламенным желанием Божественным… Так бывает в начале подвига, но вот первый восторг проходит, дни, когда сердце полно горячей ревности и умиления, при которых так легки подвиги самоумерщвления, сменяются днями сухости душевной, тоски невыносимой: мысли не покоряются разуму и бродят повсюду, молитва не действует в сердце, сердце ноет, душа рвется бежать из-под креста и становится холодна ко всему духовному… А тут еще голод и жажда, холод, опасение за жизнь со стороны диких животных или от скудости и беспомощности и общее расслабление души и тела… Даже невинное, по-видимому, отдохновение и естественный сон и те становятся врагами подвижника, с которыми он должен сражаться!.. А мир между тем манит его к себе воспоминаниями прошлого: ведь там ему так тепло и уютно жилось, ни в чем он такой, как теперь, нужды не терпел; ведь и там можно спастись: зачем же этот подвиг выше сил? Зачем эта страшная пустыня со всеми ее лишениями?.. Идти бы в обитель какую-нибудь, где добрые братия разделяли бы с ним скорби его, помогали бы ему в борьбе с врагами и добрым советом и братскою молитвой… Так мир и плоть пристают к отшельнику со своими требованиями, не говорим уже о грешных движениях сердца, когда, точно буря, поднимаются страстные порывы и гонят пустынника в мир, сожигая его внутренним пламенем… И если бы не благодать Божия, по временам утешающая подвижника своими прикосновениями к его страждущему сердцу, если бы не сила Христова, в немощи совершающаяся, то никто из пустынников не устоял бы в этой тяжкой, непосильной для человека борьбе! Но и это еще не все трудности пустынного жития. Уже и в то время, когда благодатные утешения изливаются в душу отшельника, в его сердце стремятся проникнуть помыслы услаждения подвигами, помыслы гордости, доводящей иногда неосторожных подвижников до грубого падения или до помрачения ума. Таким образом, для ревнителя жизни духовной, по мере преспеяния в ней, открывается борьба уже не к плоти и крови, а к духам злобы поднебесным.
«Как скоро, – говорит святитель Филарет, – сии невидимые враги примечают, что человек, оставив мир и презрев плоть, все более и более усиливается проникнуть в область духовную, к общению с Небесными Силами и Самим Богом, то, чтобы воспрепятствовать ему, с неимоверною дерзостию на него устремляются, так что не только издалека пускают в него разжженные стрелы противных помыслов, но, так сказать, вторгаясь в пределы