Суперлуние. Саша Готти
просто, тебе ведь несложно. И если я не права – мы сразу уходим, и я ползу к психиатру.
Ирка, поморщившись, полезла в сумку, достала оттуда пудреницу и долго щурилась, разглядывая в зеркало то, что было у нее за спиной. Потом захлопнула пудреницу, снова ее открыла и принялась сосредоточенно в нее смотреть.
– Блин, – наконец сказала Ирка.
Выражение лица Елесиной говорило об одном: она сейчас видит нечто необычное. А точнее – собственную мать, которая вместо поношенного пуховика и старой вязаной шапки нелепо разодета в черное бархатное пальто с шелковым капюшоном.
Пальто явно было ей мало и застегнуто не на те пуговицы, капюшон съехал набок, на лице виднелась попытка неумелого макияжа, шпильки комично подламывались при каждом шаге.
Удачная дислокация Таи с Иркой за водосточной трубой давала им возможность незаметно наблюдать происходящее внутри кафе. В пудренице было видно, что нелепо разодетая тетя Вера села за столик, за которым расположился важный мужчина в черном пальто.
– А с кем это она встречается, что за мужик? – прошептала потрясенная Ирка.
– Отец Макса, – с плохо скрываемым облегчением выдохнула Тая. – Знаешь, Ир, похоже, что мой поход к психиатру откладывается. Профессор-то существует.
– Зато моя мать в таком виде не существует, – прошептала потрясенная Ирка, не сводя взгляда с пудреницы. – У нее что – появился поклонник? Да скорее мир рухнет, чем это…
Встреча эта действительно совсем не была похожа на романтическое свидание. С такими лицами на свидание не ходят: и Вера Елесина, и Громов смотрели друг на друга с неприкрытой ненавистью. Тетя Вера гневно поджимала губы, комкая салфетку. Маникюра на ногтях не было – и ее короткие толстые пальцы с криво подстриженными ногтями плохо сочетались с нанизанными на них кольцами.
В какой-то момент разговор резко прекратился: тетя Вера вскочила из-за стола и ринулась из кафе на улицу. Следом за ней быстрым шагом вышел и Громов.
– Зря, Вера! – крикнул он ей вслед. – Это называется – неблагодарность! Ведь мы помогаем тебе и поддерживаем, несмотря на твой поступок…
– Я нормально живу и ничего у вас всех не прошу, у меня у самой есть образование! – басом выкрикнула тетя Вера, развернувшись на ледяном тротуаре на каблуках-шпильках так, что вокруг нее взметнулся столб снежной пыли.
– Хорошо, что твои пациенты не знают какое, – едко заметил старший Громов. – И все же не будем портить важный день, который ждали столько лет…
– Напоминания излишни! – рыкнула тетя Вера. – И благодарить мне тебя не за что. Что, Громов, забыл уже, как кости свои собирал после того, как на меня рот посмел открыть?
– Как же, помню, – Борис Громов мрачно улыбнулся. – Но теперь это в прошлом, столько лет прошло. Иди и выполняй свою последнюю миссию, потому что пора. А это – тебе мое легкое напоминание и предупреждение, чтобы гонор поубавить… Будь проклята, Вера Елесина!
Отец Макса вдруг резко наклонился и прижал ладонь к тротуару, после чего поднялся,