Леонардо да Винчи. Уолтер Айзексон
Эмануэль Винтерниц, хранитель музыкальных инструментов в музее Метрополитен в Нью-Йорке. – Нет, с их помощью Леонардо систематически ставил перед собой конкретные цели и добивался их”14. Например, он искал новые способы использовать клавиатуру, играть быстрее, увеличивать диапазон доступных тонов и звуков. Занятия музыкой не только принесли ему деньги и открыли путь ко двору, но и помогли ему в более широком смысле. Они позволили ему глубже погрузиться в изучение перкуссии – науки о том, как удар по предмету вызывает колебания, волны и многократные отражения звука, – и заставили задуматься о родстве звуковых и водяных волн.
Аллегорические рисунки
Лодовико Моро любил сложные гербы, замысловатые геральдические знаки и родовые эмблемы, нагруженные метафорическим смыслом. Он коллекционировал нарядные шлемы и щиты, украшенные личной символикой, его придворные придумывали оригинальные орнаменты, превозносившие его доблести, намекавшие на его триумфы и обыгрывавшие его имя. Так возникла серия аллегорических рисунков Леонардо, которые, как мне кажется, предназначались для показа при дворе, где художник сопровождал их демонстрацию устными пояснениями и рассказами. Цель некоторых рисунков состояла в том, чтобы оправдать роль Лодовико – фактического правителя и опекуна своего беспомощного племянника. На одном рисунке изображен молодой петушок (само итальянское слово, обозначающее петушка, – galletto, обыгрывало имя юноши – Галеаццо), на которого нападала целая стая птиц, лисицы и даже двурогий сказочный сатир. Защищают его – и заодно олицетворяют Лодовико – две прекрасные добродетели: Справедливость и Благоразумие. В руках у Справедливости – кисть и змея, геральдические символы роды Сфорца, а Благоразумие держит зеркало15.
Хотя аллегорические рисунки, которые делал Леонардо, находясь на службе у Лодовико, прежде всего призваны изображать чужие качества, в некоторых, пожалуй, заметны отголоски его внутреннего смятения. Особенно характерны в этом отношении рисунки с изображением Зависти, числом около дюжины. “Как только рождается Добродетель, тут же в мир является Зависть, чтобы напасть на нее”, – написал он рядом с одним наброском. Судя по описанию Зависти, он неоднократно сталкивался с нею, наблюдая ее и в себе самом, и в соперниках: “Эта Зависть изображается с фигой, [поднятой] к небу, – писал Леонардо. – …Победа и истина ее сражают. Делается она так, чтобы из нее исходило много молний, дабы обозначить ее злословие. Делается она худой и высохшей, так как она всегда находится в непрерывном сокрушении, сердце ее делается изгрызенным распухшей змеей”16.
Следуя этим и другим указаниям, Леонардо изобразил Зависть в нескольких аллегорических рисунках. Он представил ее иссохшей ведьмой с обвисшими грудями, верхом на скелете, ползущем на четвереньках. Такой образ сопровождается пояснением: “Делается она верхом на Смерти, так как Зависть, никогда не умирая, никогда не ослабевает господствовать”17.