Чревовещания души. Восемь пьес для истых театралов. Сергей Петрович Чугунов
привели в мою обитель?..
АНГЕЛ
Высот заоблачных закоренелый житель —
то Я —
пришел предостеречь, что скоро смерть твоя —
но зря унывай,
и слово «чорт» при мне не изрекай…
КАНДИД
Еще один за душами охотник… Друг любезный,
твой уговор – труд скудоумный, бесполезный.
Жизнь для меня бессмысленна и малоценна…
Душа…
(задумывается)
как у шипучего напитка пена…
пока вино не выпито – она
его великолепно украшает;
едва достигнешь дна —
и пена исчезает,
лишь не надОлго остается винный дух…
Я потому ко всем твоим увещеваньям глух,
что смерти не страшусь – мне нечего терять:
отец погиб; давно в могиле мать;
нет ни богатств, ни славы…
АНГЕЛ
Ну что за квиентизм? Вы, друг, не правы…
КАНДИД
(поправляя)
Ты… ты не прав!
АНГЕЛ
Пусть ты… Кандид твои стихи…
(затрудняется в подборе слова, характеризующего стихи Кандида)
великолепны…
КАНДИД
(утвердительно)
Не плохи,
но их читали лишь мои друзья —
а их оценкам доверять нельзя!
А что касаемо народа —
его суждение изменчиво, как и погода
капризна в межсезонье… В одночасье
жара смениться может хладом иль наоборот…
К тому ж россейский наш народ —
необразован в общей массе,
косноязычен, сквернослов —
смесь пошлости, нелепости и пьянства…
Что до поэзии? – ему и нет делов!
А мне ж она не принесла богатства —
(махнув рукой)
за строчку платят жалкий грош…
АНГЕЛ
И что ж?
Какие ваши годы?
Все переменчиво, приятель, и погоды;
и рассуждения народны…
КАНДИД
Но я уже тридцатник разменял!
АНГЕЛ
(оживленно)
Послушай-ка меня,
мой стихотворец милый,
двадцать один – почти что ничего!
Мне не понять, как можешь ты легко
на краешке могилы
стоять
и хладнокровно обсуждать
величье смерти и никчемность жизни?..
Еще в тебе любовь…
КАНДИД
(юродствуя)
Любовь к отчизне?
АНГЕЛ
Не святотатствуй…
КАНДИД
Я премного женщин
вкусил… десятка три не меньше —
приелись уж…
АНГЕЛ
Но, брат родной,
не лги хоть мне…
КАНДИД
(оправдываясь)
Ну, ладно… ни одной…
мне было не до них…
АНГЕЛ
А чем