Новогодние сны кота Захара. Сказки 21 века. Любовь Сушко

      Хрюн уставился в монитор, так, что глаза стали еще больше, чем обычно, хотя казалось, что больше быть они уже не могут.

      – Нашел, – победно завопил он, – вот она, родимая.

      Заяц Степан робко выглядывал из-за его спины.

      Спина была широкой, прочитать что-то очень трудно. Но он старался.

      На его взгляд там не было ничего особенного – так себе средний графоман, вернее графоманша.

      Он робко попытался это сказать.

      – Правильно, если бы это мужик был, я бы пропустил, но ведь это женщина. Ей надо у плиты стоять, детей рожать, а она все туда же, в творчество. Давай ее к плите и детям ворочать.

      Степан замялся. Он стал о чем-то догадываться, хотя пока не был в том уверен, потому и мялся. Да и вообще, при его такте, деликатности, под новый год связываться с женщиной.

      – Посмотри, ни запятых на местах, а стиль, да ни одна свинья так не говорит и не пишет, а эта, ну ты посмотри только.

      Степан посмотрел.

      – А ее вроде читают, – пытался он вставить свое хилое слово. Но куда тут против Хрюна, а тот уже вошел в предэкстазовое состояние. Из ушей искры сыплются.

      – Да такие же идиоты и читают, – выпалил Хрюн.

      – Но ты вроде тоже читаешь, – робко отвечал Степан.

      – Это моя работа такая, графоманов истреблять, приходится маяться, но компенсацию попрошу обязательно, как только с нею свижусь.

      – Посмотри. Десятое произведение открыл, та же самая муть болотная, но я и это прочитаю, и другим покажу, они еще нелестнее моего отзовутся, давай поспорим.

      – Так зачем же ты открываешь? – робко спросил Степан.

      – Надо, пусть я помру тут же от скуки, уже вон пасть перекривило, но за настоящую литературу помереть можно, я не графоман какой-то, буду страдать дальше.

      На лице Степана появилось недоумение.

      Нет, он, наверное, был так туп, что не понимал чего-то очень сильно.

      – Может, кого другого поищешь? – робко спросил он.

      Предчувствия у него были какие-то нехорошие, а тут еще черный кот пробежал под окном, дорогу им не перешел, но кот от этого белее не стал.

      – Не хочу другого, они еще хуже будут, – упрямился Хрюн.

      – Ну, судя по твоим словам, хуже уже некуда, – снова заметил Степан, он старался увести своего друга от опасной черты.

      – Я так не сказал, бывают еще хуже, – между делом, читая двадцатый опус, заметил Хрюн, – но как можно так писать, это же тихий ужас какой-то. Почему она должна так портить мой литературный идеальный вкус, ни рожи, ни кожи, ни стиля, ни грамматики, ничего нет, это же надо так творить!!!

      Плохие знаки стали сбываться, Степан заметил, как из соседней комнаты выглянула Алина.

      Она готовила новогодний