Бархатный отпуск. Ася Юрьевна Вакина
оклад.
– Да ни за какие шиши я не стану убираться в вашей хижине! – вспыхнула я. – Моя профессия – менеджер по продажам! И я не собираюсь позволять вам унижать себя…
– Убираться не нужно, – спокойно поправил меня бородач, – я же сказал – промывать кофемашину и выгуливать рысь. Так и быть, я найду, кому мыть пол и вытирать пыль…
– За что же вы тогда хотите мне заплатить? – прищурилась я. – Может, за сексуальные утехи? А? Это вы называете «физической нагрузкой»? – меня понесло так, что, казалось, именно из-за этого над хижиной прогремел гром.
– Предложение, конечно, заманчивое, – усмехнулся «несостоявшийся гид», – но принуждать вас к этому я не собирался. Угомонитесь, барышня! – немного резче обычного произнес он, но у меня в ушах зазвенело, и я притихла. – Насиловать вас никто не собирается. Или полагаете, я похож на дикаря, у которого долгие годы не было секса? Скорее, это у вас с этим какие-то трудности…
– Знаете, что!.. – я вскочила и, шумно дыша, заходила по комнате. Я не знала, что ему сказать. Он попал в самую точку, в самое больное мое место. Да! У меня действительно были какие-то трудности! Но признаваться в этом я, честное слово, не собиралась!
– Через два дня мне нужно будет уехать по делам, – снова спокойным тоном произнес Федор. – Я хотел бы, чтобы вы присмотрели за бунгало и Дусей. Она очень ранимая и боится грозы.
– Если у вас есть, кому прибираться… почему она не может… присмотреть за бунгало? – в моих глазах стояли слезы, и потому я отвернулась к окну, бесцельно открывая и закрывая жалюзи.
– Рина – жена Лисо. У них пятеро детишек, младшему из которых пять месяцев. Она убирается тогда, когда малыши спят. И потом, Дуся страшно не любит ливрейцев.
В голосе Федора было столько странной заботы и нежности, что я невольно обернулась, чтобы увидеть его лицо. Обманулась. Оно было все таким же холодным.
– На меня она тоже чуть не набросилась…
– Вас она приняла.
– Сомнительно… – я поднесла обожженный указательный палец ко рту.
– Вы обожглись опунцией?
– Я не знаю, чем я обожглась, – проворчала, по-детски посасывая палец.
Он прошел до ванной комнаты и, отодвинув зеркало, достал какой-то крем. Приблизившись ко мне вплотную, так что я не успела никак отреагировать и все еще продолжала стоять с пальцем во рту и смотреть на него снизу вверх, он взял мою пострадавшую руку и перевернул ладонью вверх. Я испуганно замерла. Он молча нанес на мои пальцы холодящий белый крем, отчего сразу стало легче.
– К утру пройдет, – пообещал он, не выпуская моей ладони. – В следующий раз непременно очистите ее с помощью жестких перчаток. Фрукт необыкновенно вкусный.
– Вы говорили про экскурсии? – робко спросила я, чтобы только прервать это давящее на меня молчание.
– Ежедневно.
– Какие?
– Скоро узнаете. Так вы согласны?
– А у меня есть выбор? – снова всхлипнула я, и комок застрял в горле.
– Не думаю, – тихо произнес Федор, все еще осторожно