Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830–1904). Портрет на фоне эпохи. Олег Айрапетов
войск к походу424. ГУГШ возглавлял генерал-квартирмейстер, в него входили вице-директор по части ГШ, управляющий топографической частью, начальник Николаевской академии ГШ. Управление состояло из канцелярии, Совещательного комитета, двух особых инспекторских столов – по генеральному штабу и корпусу топографов, трех отделений по ГШ и двух по топографическому отделу и из Николаевской академии425. Особую роль в ГУГШ играл Совещательный комитет, как и канцелярия управления, подчиненный непосредственно генерал-квартирмейстеру. Совещательный комитет состоял из четырех отделов: 1) тактического; 2) военно-исторического; 3) военно-статистического; 4) геодезического и военно-топографического.
В комитет, кроме председательствующего, входили вице-директор по части ГШ, управляющий военно-топографической частью, начальник Николаевской академии и десять переменяющихся членов, восемь из которых должны были быть генералами или штаб-офицерами ГШ или корпуса топографов, один – из артиллерийского, один – из инженерного ведомства. Правами членов комитета могли пользоваться профессора Николаевской академии ГШ, инспектор училища топографов и редакторы военных журналов для участия в обсуждении вопросов, составляющих специальность426. Совещательный комитет занимался следующими вопросами: 1) военно-учеными и учено-административными (по поручению Военного министра или генерал-квартирмейстера); 2) предположениями, изобретениями и последними сочинениями, касающимися службы ГШ и корпуса топографов; 3) составлением инструкций по военно-учебной, статистической геодезической частям; 4) распространением военных знаний среди офицеров ГШ; 5) следить за военно-учеными работами офицеров ведомства; 6) наблюдать за образованием учащихся училища топографов427.
Очевидно, что собственно функции Генерального штаба были сосредоточены в Совещательном комитете, членом и делопроизводителем которого был назначен Обручев. Временный характер этого нововведения объясняется, на мой взгляд, как отрицательным отношением к нему Милютина, так и тем, что новая для того времени прусская система еще не успела проявить свои преимущества. Однако в 1866 году победа Пруссии наглядно продемонстрировала их вдумчивым наблюдателям. Но таких людей было мало и в России, и во Франции, и в Австрии. Судьба их часто складывалась трагически. После первых же неудач французской армии во франко-прусской войне именно полковника Стоффеля, предупреждавшего об опасности, исходившей от Большого Генерального штаба Пруссии, обвинили в том, что он не выполнил свой долг перед Отечеством428. На следствии после войны выяснилось, что донесения французского военного агента в Пруссии остались нераспечатанными429.
В 1865 году Д. А. Милютин настоял на слиянии ГУГШ и инспекторского департамента в Главный штаб. «Однако правильная в принципе мысль получила не совсем верное осуществление на практике. Анализируя структуру Главного штаба, нетрудно установить, что функции собственно генерального штаба занимали