Инферняня. Лилия Касмасова
подводные камни меня ждут, да и вообще, откажусь брать слишком много. Я девушка скромная, достойная и все такое.
– Ну тогда сто, – выпалила я, пока он не передумал.
– Я хотел предложить тысячу в час, – скромно сказал Гермес.
Держите меня! Я сейчас или в обморок хлопнусь, или расцелую этого дядьку!
– Кхм. Что ж, эта цена меня вполне устраивает, – сцепив пальцы за спиною так, что они захрустели, ответствовала я.
– Отлично.
– А на сколько часов и сколько раз в неделю вы хотели бы его привозить?
Дело в том, что, я давно бы уже разбогатела, привози Селия или Роксана своих детишек хотя бы на пару часов каждый день. Но Роксана приводила сыночка только на три часа раз в неделю, по субботам, когда они с мужем ужинали у ее родителей. Маленькие оборотни совершенно неуправляемы и их появление в обычном обществе может обернуться для присутствующих людей катастрофой. Проще говоря, не съедят, так покусают. А родители Роксаны были обычными людьми. Как и она сама. Оборотнем был мистер Бьерн. Хотя я бы ни за что его в этом не заподозрила – маленький, тихий, скромный человечек. Ну разве что рыжие волосы на его голове странно топорщатся, будто щетка для обуви.
А Селия оставляла Мосика так и всего на полчаса, только чтобы сбегать, к примеру, в парикмахерскую. И попробуйте заявить, что оплата берется все равно за полный час. На вас хоть раз в жизни рычали вампиры?
– Понимаете, – сказал Гермес Олимпус, – у меня за последнее время накопилось столько работы, – он улыбнулся. – Я не мог отлучится от малыша ни на минуту.
– Понимаю.
Какой заботливый папаша! Что за прелесть!
– И поэтому, раз уж я вас нашел, то хотел бы быстрее разобрать все завалы корреспонденции. Могу я оставить с вами Петера на сутки?
У меня, видимо, округлились глаза, потому что в его взгляде мелькнуло беспокойство. Ну, челюсть-то моя уж точно отвисла.
– Разумеется, я заплачу вперед, – спешно проговорил он и добавил: – За целые сутки.
24 тысячи долларов! 24 тысячи зеленых-зеленых долларов! Погодите…
– То есть, на двадцать четыре часа? – пропищала я не своим голосом. Ну вдруг в божественных сутках часов другое количество? Например, всего четверть часа?
– Разумеется.
Гермес ушел. Коляска осталась. И бумажный сверток с хрустящими новенькими купюрами – вот он, лежит себе тихонечко и скромно на старом стуле в прихожей.
Лежит тихонечко?! Мосик, как же ты там? Я бросилась в спальню. Мосик сидел на кровати, навострив уши.
– Мосик, – сказала я наставительно, – подслушивать нехорошо.
Ладно, хоть рассказать он никому не может, потому что еще не умеет разговаривать.
– Бу! – сказал Мосик. Да, вот это и было самое длинное слово в его лексиконе. Означало оно разное. Вот сейчас что-то типа «Отстань со своими дурацкими нравоучениями!»
Я подошла, вытащила его из кроватки и понесла в гостиную. Усадила там на диван, потом принесла из холодильника бутылку с томатным соком и мною же самой криво приклеенной