Переломленная судьба. Дун Си
пять дней твой отец не обязательно поправится.
– Ты думаешь, лучше забрать его домой?
– Не знаю. Ты мужчина, тебе и принимать решение.
Ван Чанчи зарылся лицом в ладони, его голову наполнило жужжание насекомых, напоминая бурлящую воду или стук тысячи гладильных молотков. Только почувствовав, как затекла шея, он наконец поднял голову. Лю Шуанцзюй передала ему кучку смешанных купюр. Он их не взял и даже отстранился. Тогда Лю Шуанцзюй насильно запихала деньги ему в ладонь. Бумажки были мокрыми от пота, казалось, что Лю Шуанцзюй утирала ими свои слезы.
Тут со стороны больницы раздался чей-то крик, прислушавшись, они поняли, что зовут родственников больного со второй койки. Они вскочили и побежали. В коридоре уже собралась толпа больных. Ван Чанчи протиснулся внутрь и увидел ползущего по грязному полу Ван Хуая: он передвигался по-пластунски, подтягивая недвижимую часть тела локтями и оставляя за собой два длинных следа от ног.
– Ты куда собрался? – спросил его Ван Чанчи.
– Домой, – ответил Ван Хуай.
– И ты сможешь проползти двадцать с лишним километров?
– По крайней мере, доползу до автовокзала.
Толпа зааплодировала. Ван Хуай делал движение вперед, и следом за ним на шаг вперед, словно наблюдая за диковинным животным, продвигались зеваки. Лю Шуанцзюй поставила перед ним носилки. Ван Хуай задрал голову и уставился на нее. Он долго так смотрел, пока у Лю Шуанцзюй не покраснели глаза и в них не заблестели слезы. Тогда Ван Хуай опустил голову и заполз на носилки.
Закончив с формальностями по выписке, Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй потащили носилки с Ван Хуаем на автовокзал. Подвешенные к носилкам пластиковое ведро, контейнеры для еды, армейская фляга, пакеты с продуктами и узел с одеждой терлись и шаркали друг о друга. Ван Хуай смотрел на синее небо: оно было огромным и чистым, словно его вымыли. Через полчаса они добрались до автовокзала и купили три билета. Носилки им пришлось поставить в проходе автобуса, так что сам Ван Хуай мог лежать только на боку. Час с лишним автобус трясся по горной дороге, пока не подъехал к расположенной в ущелье деревне.
Они вытащили из автобуса Ван Хуая и осторожно переложили на носилки. Ван Хуай сделал глубокий вздох облегчения: наконец-то он мог вытянуться во весь рост. В этот момент они заметили сидевшую у дороги собаку. Это была их собака, которая заметно отощала и покрылась слоем грязи и пыли. Она спокойно наблюдала за ними, словно за незнакомцами. А может быть, столько дней бросаясь к каждому приезжему, она уже просто потеряла всякую надежду и отупела. Ван Чанчи позвал ее, и она крадучись пошла ему на встречу. Сперва она обнюхала ноги Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй, а затем бросилась облизывать лицо Ван Хуая. Ван Хуай крепко прижал ее к себе. Собака вырвалась из его объятий и закрутилась у ног Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй, потом снова бросилась к Ван Хуаю. Все трое оказались родными людьми, и теперь, не зная, к кому из них прильнуть, она бегала от одного к другому.
Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй подняли носилки, а собака побежала впереди, словно