Души прекрасные порывы. Три мини-повести. Тамара Злобина
ним расстилался осенний сад, слегка пожухлый, подавляя жёлтым, слегка приглушеным, цветом. И сразу, как цунами, с головой накрыло странное ощущение, что он тут не один. И – волной желание: такое сильное, острое, какого он никогда в своей жизни не испытывал. А впереди, казалось только на расстоянии вытянутой руки тонкий, почти невесомый женский силуэт. Длинное, в землю платье, из какого-то позапрошлого века, распущенные по плечам тёмные, волнистые волосы, красивый изгиб стана, ножка в атласной туфельке.
Константин инстинктивно протянул вперёд руку, к плечу девушки, желая повернуть её лицом к себе. В ответ нечеловеческий хохот, несущийся откуда-то сзади:
– Не тронь! Не твоя!
Тут же всё исчезло: и девушка, и зазеркальное пространство, и странная комната-трансформер. Остались только холод и пустота: ни всплеска чувств, ни всплеска мысли – словно в могиле. Костя рванулся на своей полке, просыпаясь в поту и ужасе.
– Ты что, касатик? – поинтересовалась баба Маня. – Я уж думала, что с полки упадёшь!
– Да так, – приходя в себя, ответил Константин. – Сон дурной приснился.
– А ты поди умойся, – посоветовала старушка, – и повтори три раза: куда вода – туда и сон! Всё и утечёт: вода всё плохое уносит.
Около двенадцати поезд прибыл в Саратов. Костя смотрел в окно рассеянным взглядом, всё ещё под впечатлением своего сна. Тихо наплывало здание вокзала – совсем незнакомое, словно впервые увиденное, а ведь когда-то он исходил тут всё вдоль и поперёк. Теперь же не узнавал ничего. Но это не озадачило – промелькнуло и погасло, как искра от затухающего костра.
И снова, как десять лет назад, он бродил по привокзальной площади, стоял перед памятником Дзержинского, припомнив, что тогда удивился, что железный Феликс встречает гостей города не анфасом, и даже не профилем, а – спиной.
– Знаковая поза: так же, как и вся российская власть – всегда, мягко говоря, спиной, – усмехнулся он мысленно.
Воспоминания возвращались медленно, постепенно, и скоро он забыл о странном сне, что так испугал его этой ночью. А через два часа Костя у же трясся в автобусе на Хвалынск. И дальше – на попутке до Ивановки.
Глава 3. Дуля с Мартынова сада
Константин шёл по главной улице Ивановки, поглядывая по сторонам. Лето в разгаре, солнце клонилось к западу, но было ещё высоко над горизонтом. Рабочий день не закончился, потому на улице почти никого не было. Иногда любопытно-шумная ватага ребятишек выныривала откуда-то из подворотни и с гиканьем проносилась мимо поднимая пыль. При третьем её появлении Костя понял, что это одни и те же пацаны нарезают круги, не осмеливаясь подойти ближе.
Дом Рагозиных стоял на самом конце улицы, в отдалении начинался глубокий овраг, поросший невысоким кустарником и травой. А дальше, за горизонт уходила степь, перемежаясь невысокими меловыми курганами и лесопосадками.