Вне сезона (сборник). Василий Аксёнов
ним случилось, он был дико рад. Одного только боялся – что пройдет сто лет и он забудет ее лицо и голос.
В комнату тихо вошел морячок. Он разделся и лег, взял с тумбочки сигарету, закурил, печально пропел:
– «Ма-да-гаскар, страна моя, здесь, как и всюду, цветет весна…» Эх, черт возьми, – с сердцем сказал он, – ну и жизнь! Вечный транзит…
– Ты с какого года плаваешь? – спросил Кирпиченко.
– С полста седьмого, – ответил морячок и снова запел:
Мадагаскар, страна моя,
Здесь, как и всюду, цветет весна.
Мы тоже люди,
Мы тоже любим,
Хоть кожа черная, но кровь красна…
– Спиши слова, – попросил Кирпиченко.
Они зажгли свет, и морячок продиктовал Валерию слова этой восхитительной песни. Кирпиченко очень любил такие песни.
На следующий день они закомпостировали свои билеты: Кирпиченко на Адлер, морячок на Одессу. Позавтракали. Кирпиченко купил в киоске книгу Чехова и журнал «Новый мир».
– Слушай, – сказал морячок, – у нее в самом деле подружка хорошая. Может, съездим с ними в Москву?
Кирпиченко уселся в кресло и раскрыл книгу.
– Да нет, – сказал он, – ты езжай вдвоем, а я уж тут посижу, почитаю эту политику.
Морячок отмахал морской сигнал: «Понял, желаю успеха, ложусь на курс».
Весь день Кирпиченко слонялся по аэропорту, но Тани не увидел. Вечером он проводил морячка в Одессу, ну, выпили они по бутылке шампанского, потом проводил его девушку в общежитие, вернулся в аэропорт, пошел в кассу и взял билет на самолет-гигант «ТУ-114», вылетающий рейсом 901 Москва – Хабаровск.
В самолете все было по-прежнему: объявления на трех языках и прочий комфорт, но Тани не оказалось. Там был другой экипаж. Там были девушки, такие же юные, такие же красивые, похожие на Таню, но все они не были первыми. Таня была первой, это после нее пошла вся эта порода, серийное производство, так сказать.
Утром Кирпиченко оказался в Хабаровске и через час снова вылетел в Москву, уже на другом самолете. Но и там Тани не было.
Всего он проделал семь рейсов туда и семь обратно на самолетах марки «ТУ-114», на высоте 9000 метров, на скорости 750 км в час. Температура воздуха за бортом колебалась от 50 до 60 градусов по Цельсию. Вся аппаратура работала нормально.
Он знал в лицо уже почти всех проводниц на этой линии и кое-кого из пилотов. Он боялся, как бы и они его не запомнили.
Он боялся, как бы его не приняли за шпиона.
Он менял костюмы. Рейс делал в синем, другой в коричневом, третий в сером.
Он распорол кальсоны и переложил аккредитивы в карман пиджака. Аккредитивов становилось все меньше.
Тани все не было.
Было яростное высотное солнце, восходы и закаты над снежной облачной пустыней. Была луна, она казалась близкой. Она и в самом деле была недалеко.
Одно время он сбился во времени и пространстве, перестал переводить часы, Хабаровск казался ему пригородом Москвы, а Москва – новым районом Хабаровска.
Он