Один против Абвера. Александр Тамоников
Мы прибыли для расследования событий, о которых вы прекрасно осведомлены, Николай Петрович.
– Да-да, меня предупредили. – Полковник приосанился, устыдился своей минутной слабости. – Милости просим, товарищи офицеры.
Женщина на задворках как-то застыла, хоть картину с нее пиши. Она перехватила насмешливый взгляд Алексея, быстро поправила какую-то тряпку, висевшую на веревке, забрала тазик и ускользнула за сарай.
В это время подчиненные капитана Саблина вытащили из-под заднего сиденья «газика» диверсанта Лизгуна. Он был в сознании, но явно не в своей тарелке. Глаза его блуждали.
У полковника отвисла челюсть от изумления.
– Нет, Николай Петрович, – с улыбкой проговорил Алексей. – Это вовсе не похмельный член нашей группы, к тому же страдающий прогрессирующим слабоумием. Мы по дороге подобрали этого фрукта. Он главарь диверсионной группы, заброшенной в наш тыл. Они пытались взорвать мост через Илим, но сегодня оказался не их день. Мост в порядке, группа ликвидирована. Этого господина нужно временно упрятать за решетку в надежном месте. Будем говорить с ним позднее. И чтобы ни один волосок не упал с его головы. Усиленная охрана, никого к нему не пускать! Даже офицеров вашего полка. Тем более их! – с заметным нажимом произнес капитан. – Вы способны справиться с этой несложной задачей?
– Разумеется, товарищ капитан. – Полковник даже обиделся. – Под зданием штаба имеются хорошо оборудованные подвалы. Они нам от немцев достались. Кстати, в тот день, когда мы заняли Ненашев, в штаб полка явился человек, сказал, что он бежал от немцев. Мол, специально согласился с ними сотрудничать, чтобы при первом удобном случае уйти к своим. Божился, что не предатель, хочет искупить свою вину. Учился в местной диверсионной школе, но сбежал из нее, а немцам в суете было не до него. Он тоже сидит в подвале под охраной. Честно говоря, товарищ капитан, мы не знаем, что с ним делать. При штабе имеется своя так называемая оперативная часть, но там люди из разведки, два шифровальщика, офицер особого отдела, надзирающий за благонадежностью военнослужащих.
– Неужели?.. – пробормотал Алексей. – И что за гусь такой?
– Говорит, что был сержантом в РККА, некто Гуляев Глеб Максимович. В плен попал зимой сорок первого под Можайском, сопротивляться не мог, потому что контузило. Год скитался по концлагерям, потом выразил желание сотрудничать с фашистами. Он уверяет, что это была только уловка, чтобы попасть к своим.
– Все они так говорят, – заявил Левторович.
– Не могу знать. – Борисов пожал плечами. – Но все-таки сам пришел, никто его за уши не тянул. Мог бы с немцами бежать или в нашем тылу диверсии устраивать. Возможно, совесть проснулась, вот и записался в перебежчики.
– Ладно, разберемся и с ним, – сказал Алексей. – Пусть сидят в подвале. Никакого контакта друг с другом! Охранять как золотой запас. Где мы можем поговорить, Николай Петрович?
– Так пойдемте в мою избу, – предложил Борисов. – Анфиса поесть приготовит, баньку натопит. Устали с дороги, да?
Дорогие