Домби и сын. Чарльз Диккенс
и миссис Чик, законных родственников, которые вскоре явились.
– Дорогой мой Поль, – пробормотала миссис Чик, обнимая его, – надеюсь, это начало многих счастливых дней.
– Благодарю вас, Луиза, – мрачно сказал мистер Домби. – Как поживаете, мистер Джон?
– Как поживаете, сэр? – сказал Чик.
Он подал руку мистеру Домби так, словно опасался, что она может наэлектризовать хозяина дома. Мистер Домби взял ее, как будто это была рыба, водоросль или какое-нибудь клейкое вещество, и тотчас же вернул по принадлежности с изысканной вежливостью.
– Быть может, Луиза, – сказал мистер Домби, слегка поворачивая голову над воротничком, точно она была на шарнире, – вы не прочь, чтобы затопили камин?
– О нет, дорогой мой Поль, – сказала миссис Чик, которая прилагала много усилий, чтобы не щелкать зубами, – для меня не нужно.
– Мистер Джон, – спросил мистер Домби, – вы не чувствительны к холоду?
Мистер Джон, успевший глубоко засунуть руки в карманы и приготовившийся затянуть тот самый собачий припев, который однажды уже привел миссис Чик в такое негодование, заявил, что чувствует себя прекрасно.
Он добавил потихоньку: «С моею там-пам-пам-ля-ля», когда был, по счастью, прерван Таулинсоном, который доложил:
– Мисс Токс.
И вошла прелестная чаровница с синим носом и неописуемо замерзшим лицом, ибо в честь церемонии она оделась весьма легко в какие-то развевающиеся лоскутки.
– Как поживаете, мисс Токс? – сказал мистер Домби.
Мисс Токс, в окутывающем ее газе, опустилась точь-в-точь как сдвигающийся театральный бинокль; она присела так низко в благодарность за то, что мистер Домби шагнул ей навстречу.
– Я никогда не забуду этого дня, сэр, – нежно произнесла она. – Забыть невозможно. Дорогая моя Луиза, я едва могу поверить свидетельству своих чувств.
Если бы мисс Токс могла поверить свидетельству одного из своих чувств, она должна была бы признать, что день очень холодный. Это было совершенно ясно. Она воспользовалась первым удобным случаем, чтобы восстановить кровообращение в кончике носа, и незаметно согревала его носовым платком, чтобы своею крайне низкою температурой он не вызвал неприятного изумления у младенца, когда она подойдет поцеловать его.
Вскоре появился младенец, доставленный с большой помпой Ричардс; Флоренс же под охраной своего энергического молодого констебля, Сьюзен Нипер, замыкала шествие. Хотя все население детской носило к тому времени не такой глубокий траур, как раньше, однако вид осиротевших детей не способствовал прояснению погоды. Вдобавок и младенец – быть может, виноват был нос мисс Токс – расплакался. Вследствие этого мистер Чик удержался от неуместного осуществления весьма похвального намерения, сводившегося к тому, чтобы уделить больше внимания Флоренс; ибо этот джентльмен, нечувствительный к высоким притязаниям безупречных Домби (быть может, в силу того, что и сам имел честь быть сопряженным с Домби и уже освоился