Обманувший дьявола. Игорь Ягупов
моей сестрички Танюшки. Все прошло. И не вернуть теперь уже никогда…
– Бабушка… – ком стоял у Андрея в горле.
Он хотел сказать, что понимает, как ей тяжело, но не смог.
Глава 9
После обеда и горячей ванны настроение его улучшилось. И хотя в глубине сознания все еще беспокойно дрожал и бился безотчетный страх, он уже мог рассуждать здраво. И задача его согласно этому здравому рассуждению состояла в том, чтобы навестить одну старушку (эта часть программы уже была выполнена), сходить на кладбище к другой и по возможности успокоить нервы двумя неделями отдыха.
И все-таки одна мысль не давала ему покоя. Точно незаконченное дело – неприятное, гадкое, но от которого никуда не деться. Так бывает, когда, преодолев себя, вы приходите к зубному врачу, измученные болью, а он ставит вам временную пломбу и дает талончик на послезавтра. И три дня над вами висит этот дамоклов меч. Боли уже нет, но и спокойствия тоже. Неизбежность новой нервотрепки не выпускает вас из своих цепких объятий ни на минуту.
Андрей чувствовал сейчас нечто подобное. Ему абсолютно не хотелось говорить с бабушкой о Прове. Но он понимал при этом, что не сможет уехать, не задав ей этот вопрос. Причем он даже не знал, какой ответ хотел бы услышать. Что она не знает никакого Прова? Это завело бы его в тупик. Все закончилось бы как-то просто и буднично, почти не начавшись. Если, конечно, навязчивые видения перестанут его мучить.
А если она знает о каком-то Прове? Что тогда? Понятно, что все будет зависеть от того, кем окажется этот человек. Вполне возможно, что было бы лучше и не знать о нем. Но без этого он не сможет считать цель своей поездки полностью достигнутой. В общем, круг замыкался.
Андрей сидел, глубоко погрузившись в старое, продавленное и от этого ставшее бездонным кресло, и чувствовал, что тонет в своих мыслях. Они накатывали на него волнами одна за другой. Все по-своему убедительные. Конечно, бабушка не знает никакого Прова. Зачем спрашивать? Ни с того ни с сего. Что она подумает? Глупость какая-то. И уже в следующую минуту: а если все же знает? А он не спросит. Нет, обязательно нужно выяснить. Но очередная мысль тут же стирала следы, оставленные предыдущей. А хоть бы и знает она какого-то Прова, так что? Кем он может быть? Сапожником с соседней улицы, умершим еще до войны? Другом детства его бабулей? Что изменится, если он об этом узнает? Что это ему даст? Абсолютно ничего. Ничегошеньки. Промучившись так с час, Андрей понял, что спросить все же нужно. Если он хочет избавиться от потока сменяющих друг друга навязчивых мыслей. Бабушка как раз закончила свои дела на кухне и вошла в комнату.
Прежде чем он смог задать свой вопрос, Андрею пришлось долго и подробно рассказывать о своих делах на работе, о сослуживцах, о том, ждет ли его повышение, как складываются их отношения с Юлькой и здоровы ли его родители. Бабушка все спрашивала и спрашивала, а он говорил и говорил. И его собственный вопрос уже казался ему абсолютно ничтожным