Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны. Владимир Рохмистров
“юнкерсам” и “мессершмиттам” стало жарко в лужском небе. Интенсивный огонь курсантского дивизиона разогнал фашистских стервятников, и они, сбрасывая беспорядочно свой смертоносный груз, стремились побыстрее уйти восвояси.
– Товарищ воентехник, смотрите, что выделывают фашисты! – оторвал меня от наблюдения лейтенант Гордеев. – На батарею Петина пикируют…
Из-за домов не просматривались огневые позиции батареи. Но именно в том направлении, словно сорвавшись с крутой горки, один за другим пикировали два Ю-87. Я представил себе, как нелегко теперь курсантам, но они продолжали вести огонь. Ребята не дрогнули, стойко отражали атаку врага. А это был их первый бой:
“Ура! Ура!” – раздались над огневой радостные возгласы.
Один Ю-87, выходя из пике, потянул за собой черный шлейф дыма и, неуклюже ныряя, удалялся в сторону леса. Это был третий по счету самолет, который подбили курсанты-зенитчики».[133]
Также в этот день следует поместить воспоминания Рогинского, которые Кринов помещает в 13 июля.
Лужское направление. Район деревни Похонь. Штаб 111-й стрелковой дивизии
Сергей Васильевич Рогинский, подполковник, командир дивизии
«10 июля я с группой командиров прибыл в штаб 41-го стрелкового корпуса. Нам было приказано ознакомиться с обстановкой, принять все самые решительные меры к тому, чтобы остановить отход частей корпуса и закрепиться на выгодном рубеже. К сожалению, сделать это было уже невозможно. Штаб корпуса потерял управление войсками и не знал, где находятся штабы 111-й, 235-й и 90-й дивизий.
Генерал Астанин, помощник командующего Северо-Западным фронтом, приказал мне разыскать 111-ю стрелковую дивизию. Вероятнее всего, она могла находиться в районе Струги Красные. Действительно, здесь мы начали встречать отдельные группы бойцов и даже подразделения дивизии. По указанию генерала Астанина останавливали их, сводили в роты и батальоны, назначали командиров. Бойцы были рады, что наконец-то обрели свои подразделения и получили боевые задачи.
Я заметил, что вышедших из окружения людей не столько угнетало отсутствие питания, сколько неопределенность положения.
Продолжая поиски штаба дивизии, я встретил в районе Щирска[134] заместителя комдива по политчасти полкового комиссара Г. С. Емельяненко и начальника особого отдела дивизии Бойченко. Они раскрыли передо мной весь драматизм обстановки, в которую дивизия попала в боях под Островом и Псковом. Фактически соединение вводилось в бой разрозненными подразделениями без достаточно мощного артиллерийского обеспечения. Люди сражались ожесточенно, до последней возможности.
Командиры и политработники находились в боевых порядках, и многие из них пали на поле боя. В боях под Псковом геройски погиб командир дивизии полковник Иванов.
Обсудив с товарищами обстановку, я решил организовать оборону восточнее Лужского шоссе, объединив собранные подразделения в отряд. О своем решении доложил генералу Астанину.
Кринов, СС. 21–22.
Деревня между Теребуни и Лудони.