Ты моя. Валентин Сорокин

      То гладь снегов, то приовражье

      Весенней дымчатой земли,

      Где с именем твоим лебяжьим

      Купавы тихо расцвели.

      И ты летишь под облаками,

      Свободная,

      и пусть, и пусть —

      Я оробевшими руками

      Вновь до тебя не дотянусь.

      Но будет миг – и я поймаю

      Иль украду в своём лесу

      И по ликующему маю

      Тебя хвастливо пронесу.

      Меж звёзд крыло твоё искрится

      И голос падает, звеня,

      Тебе сам Бог велел родиться

      Под вечным стоном у меня.

      Не поцелуи, не объятья,

      А горе кличет нас вперёд,

      Там всех влюблённых

      на распятье

      Слепая зависть приведёт.

      Может быть, и я сойду с ума,

      Если вновь твоё услышу тело.

      Этой ночью с древнего холма

      В облака рябина улетела.

      Скорая на чувства и слова,

      Кратко с ним и весело простилась.

      И его седая голова

      В синей мгле опять засеребрилась.

      Прикоснись к душе моей на миг,

      Наяву, а в мёртвых снах не мучай, —

      Тьма в глазах твоих, и только в них

      Затаился наречённый случай:

      Я твои ладони разведу,

      Трудных клятв негромко удостою,

      В небесах остывшую звезду

      Свечкою затеплю золотою.

      Вздох себе же в юность посылать

      Нам, холмам, завещано природой,

      А тебе – искриться и пылать

      Над неповторимою свободой.

      Ты, рябина, гибельней, чем стон,

      Проще сказки, виноватей вьюги,

      Спеленала с четырех сторон

      Все мои тропины по округе!

      Глаза твои черные очень печальны,

      А беды застывшие – впрямь величальны.

      Не вьюгу, не вьюгу мы топчем ногами,

      Наш край, каменея, молчит под снегами.

      Ладонь твоя рядом, тиха и приветна,

      Мы канем в просторах с тобой незаметно.

      И чья-нибудь сытость хихикнет злорадно,

      А время вперед полетит безвозвратно.

      И русская дума раскосой луною

      Взойдет над огромной и мертвой страною.

      Не лавина снежная, не ливень,

      Молниями вдруг озарена,

      На мгновенье сделалась счастливей,

      Погружаясь в сумерки, страна.

      Ледяная изморозь над нами

      И равнинный ветер-снегокут.

      Долгий вздох твой выстрадал я снами,

      А такой серьезной сны не лгут.

      Мне ласкать глаза твои и брови,

      Оторопью тело обнимать.

      Я не страсть, а русский голос крови,

      Рок любви учился понимать.

      Одинокий по тоске о вечном,

      Дни я перелистываю вдруг.

      Небеса Путем струятся Млечным,

      А земля тревожится вокруг.

      Я иду, превозмогая муки,

      Думам дорастая до плеча,

      И твои сияющие руки

      Словно два заоблачных луча.

      Чья же тройка проскакала быстро

      Мимо нас?

      Безумьем ночь полна.

      Но цветет, как ландыш, серебристо

      За горами темными луна.

      За сумятицей дорожной,

      За мерцанием огня

      Слышу голос осторожный,

      Он опять зовёт меня.

      Что тебе, упрямой, надо,

      Чья тебя кручинит боль?

      Ты нежданная награда

      Мне за пагубы недоль.

      Я несу тебя высоко,

      Я такой зажег костёр —

      Серебром звенит осока

      Наших северных озёр.

      Опалив