Железный Человек. Экстремис. Мари Джевинс
прекратил рисовать и почесал подбородок. Он твердо решил посвятить себя новой миссии «Старк Энтерпрайзес». Но усилий его выдающегося ума никак не хватало на то, чтобы придумать способ сделать производство для мирных целей выгоднее, чем для военных.
– Железный Человек – это ведь еще одно изобретение для оборонного сектора, не так ли? И используется эта броня для таких задач восстановления спокойствия, как Мстители. И это всего лишь оборонная мера в частных руках. В итоге из ваших рук снова вышло некое изобретение для обороны?
– Я вот что имею в виду. Я не пытаюсь с вами спорить, Джон, но вы совсем не хотите признавать, что на средства военных мы создали немало хорошего. Так вот, Джон, я пытаюсь донести следующее: наши революционные достижения в области микроэлектроники нашли применение и в социальных технологиях, хотя изначально их разработку спонсировала армия.
Тони со злостью подался вперед.
– И нет, я не думал с самого начала, что уменьшение микрочипов до наномасштабов пригодится в бомбах. Но именно на них мы заработали деньги и смогли проводить больше исследований, а деньги от стручковых бомб пошли на развитие биометрии в медицине и внутренние болеутоляющие помпы. Я больше не занимаюсь созданием нового оружия. Но раньше да, занимался. Я каждый день спрашиваю себя, правильно ли поступал и компенсируют ли медицинские достижения все те бомбы, которые мы произвели.
Беллингэм откинулся на спинку кресла и скрестил руки.
– Как думаете, в Ираке есть эти ваши обезболивающие аппараты? И радует ли хоть немного костюм Железного Человека какого-нибудь мальчишку в Афганистане, которому взрывом оторвало руки?
Тони ненадолго погрузился в размышления. Он неделями думал и никак не мог решить: один раненый ребенок – это допустимо или все же слишком большая жертва?
– Я никогда не говорил, что идеален, – тихо проговорил Тони. – Да, на моих руках есть кровь. Но я пытаюсь искупить… Железный Человек – это будущее. Я стараюсь сделать этот мир лучше.
– Сделать мир лучше. Разумеется. Спасибо, что уделили нам время.
Беллингэм встал. Гэри нажал на паузу, затем на «Стоп». Сложил штатив.
Режиссер снова обратился к Тони.
– Честно говоря, мне любопытно. Если вы знакомы с моей работой – само собой, я не собирался давать вам спуску, – почему же вы согласились на интервью?
– Нет, сначала я спрошу, – сказал Тони. – Почему вы записали меня в призраки двадцатого века?
– Потому что ваши прошлые изобретения до сих пор живут в бедных и раздираемых войнами регионах, где их применяли.
– А я просто хотел с вами встретиться, – объяснил Тони. – Вы ведь снимаете фильмы уже сколько? Лет двадцать? И вот я хотел спросить: за это время что-нибудь изменилось? Вы два десятка лет находили сюжеты о пугающих явлениях по всему миру. Так вот, вам удалось что-нибудь изменить?
Беллингэм молчал. Он привык задавать сложные вопросы, а не отвечать на них.
– Вы очень много работаете. Но большинство людей даже