Планета Афон. «Достойно есть». Мигель Severo
работу, не говоря уже о том, что всё продумать до мелочей. К тому же отдых не может быть слишком дорогим, иначе никто не клюнет на такую приманку. Выбор сейчас не тот, что в Совдепии, да и к детям сейчас относятся по-другому. Ты же не будешь набирать спецшкольников, так ведь?
– Ты прав, – констатировал Юрий Владимирович и больше ничего не добавил.
Добавлять пришлось допинга, тем более что белорусские братья уже начали собираться в обратный путь. Опорожнив и вторую посудину, осадив остатками сладкой ягоды, брат George и азъ несговорчивый погрузили остатки роскоши былой в потрёпанный кейс и направились к дилижансу. Обратный путь всегда кажется короче, а когда из динамиков вылетают звуки полонеза в исполнении некогда знаменитейшего в СССР вокально-инструментального ансамбля «Песняры», время в дороге и вовсе пролетает, как поезд «Сапсан» мимо таёжного полуста́нка.
Несмотря на громкую музыку, мысль моя работала ещё громче. Перебирая в памяти деловой разговор с Юрием Владимировичем, я в очередной раз удивлялся, почему нашим инженерам человеческих душ не приходит в голову, что люди рождаются вовсе не для того, чтобы непременно совершить подвиг и умереть, как Александр Матросов. Человек приходит в этот мiръ, чтобы учиться, работать, любить, создавать семью. А наши культуроведы всё хотят слепить что-то героическое и, главное, устрашающее. В ущерб себе и России мы из русского человека создаём для мiра образ солдата-освободителя непонятно от чего и от кого. Досадно, но при этом почти весь мiръ считает именно американского солдата воином-освободителем. И самое страшное, что милитаристская риторика всё шире проникает в школы и колледжи.
Если перечислить советские бренды, завоевавшие (в прямом смысле) авторитет в мiре, список будет состоять из автомата Калашникова и танка Т-34. Сюда можно добавить баллистические ракеты и водородную бомбу. Что ни возьми из товаров народного потребления, то это либо заимствовано за рубежом, либо про это лучше не говорить и не вспоминать. Почему так?!
Ответ вот он, на поверхности. Политика проверяется не тем, как что-то начинается, а тем, как заканчивается! И если боль за свою землю называется политикой, тогда я – политик. Ведь почти весь XIX век спорили о том, что такое «новые люди», потом, после октябрьского переворота, что такое «люди советские». Наш паровоз летел вперёд, в коммуне остановка. И при этом в руке непременно должна быть винтовка. Или автомат. Почему мы не стремимся жить, как все нормальные люди? Сначала полвека не могли забыть «Великой Октябрьской социалистической революции», которая на деле оказалась банальным большевистским переворотом с кровавыми целями. Теперь семь десятилетий не можем пережить угар «великой победы», цена которой несопоставима с её результатами. Но нам плевать на жертвы, нас тянет по поводу и без повода затянуть «вихри враждебные» или «как один умрём, за ценой не постоим». Даже научившись ездить за рубеж, пользоваться валютой, одеваться по моде, большинство всё ещё живут героикой революции, гражданской и Второй